Ближневосточная новелла

С каждым словом Мортаза-хана он все больше сжимался и уходил в себя, как будто это были зуботычины или подзатыльники. Комплименты казались ему насмешкой. Он слушал разглагольствования Мортаза-хана и реплики гостей смиренно, иногда слегка улыбался, но сам не мог ничего выговорить.

Чтобы представить себе вкусы и финансовые возможности приезжих, он завел их в первую попавшуюся лавку — это был его обычный прием. Перед ними развернули большой ковер, лежащий на кипе других сложенных ковров. Пыль поднялась столбом. Хозяин лавки, загоревшись беспричинной надеждой насчет богатых покупателей, начал суетиться, хватался за край ковра, тянул его, раскидывал. Он взялся за другой край, расправил складки, разгладил полотно. По фону цвета темного сургуча шел густой старинный цветочный орнамент. Все принялись щупать ковер, рассматривать его с лица и с изнанки. Видно было, что тегеранцам не нравится рисунок и расцветка, но они продолжали разглядывать ковер. Он понял, что их интересует качество, вытащил из кармана сигарету, отвернул краешек ковра и, приложив к нему сигарету, начал отсчитывать узелки, помещавшиеся на крохотном отрезке в полсантиметра. Выткано было грубовато, но все же неплохо. Он спрятал сигарету. Этим трюком он всегда пользовался, чтобы привлечь внимание клиентов, придать себе вид эксперта-профессионала. Некоторые клиенты, когда видели, что по сигарете можно измерить количество узлов на ткани ковра — секрет, о котором они не подозревали, — приходили в восторг, выражая его отрывистыми восклицаниями, А он так и ловил их возгласы, чуть ли не выхватывал обрывки слов прямо изо рта, подкармливая этими крохами свое самолюбие. Другие оставались равнодушными или делали вид, что уже знают такой прием, или даже сами первыми тянулись к ковру с сигаретой. Это его больно задевало.

На земле раскинули еще несколько ковров; он развертывал и складывал их, точно ученик в лавке. Его двубортный пиджак был застегнут на все пуговицы, в помещении ему было жарко, он вспотел от усердия, но никак не мог расстегнуться, начисто забыл об этом, копошился над коврами, давал покупателям пояснения, опускаясь с высоты консультанта-знатока до уровня мальчика из магазина или записного бесплатного старателя. Теперь даже его пояснения, тонкие и точные, сбивали ему цену. Тегеранцы совсем не обращали на него внимания, сосредоточившись на своем: выбрать, купить… Костюм его измялся, руки стали грязными, на запотевших стеклах очков осела пыль — это раздражало и нервировало его. Знакомая история! Как бы ему хотелось спокойно отдавать распоряжения: «Покажи это! Разверни то!» Но как раз распоряжаться-то он и не умел. Мортаза-хан и тегеранцы важно отходили в сторону, хозяин, взявшись за один угол ковра, ждал, чтобы кто-нибудь потянул за другой, и он невольно бросался помочь, будто кто-то толкал его, будто глаза хозяина кричали: «Чего ждешь, тяни!», будто ожидающие взоры клиентов тоже приговаривали: «Ну, тяни же!»

Они зашли еще в несколько магазинов. В одном ковер им приглянулся. Хозяин заломил несуразную цену; наш эксперт назвал подлинную стоимость. Хозяин, разозлившись и заупрямившись, не желал уступать. Тегеранцы положились на своего спутника, воображая, будто знания настоящей цены товара достаточно, чтобы купить его за эту цену. Когда же они увидели, что сделка не ладится, рассердились: ковер им понравился. Усталые и раздраженные, они снова зашагали по базару.

— Ничего, у других не хуже! — сказал он, чтобы утешить их. — Лавок много, сколько угодно найдем…

Они поглядели на него так, что он прикусил язык. Им хотелось выместить на нем досаду и усталость. Они шли быстро, переговариваясь между собой, а он трусил следом, тяжело дыша. Видел он плохо и постоянно спотыкался о камни, попадал ногой в выбоины базарной площади. А ведь он определил их вкус! Понял, что им нравятся более новые рисунки, современная расцветка…

Он решил теперь первым же ковром, который покажет им, увлечь их настолько, чтобы они обязательно его купили. В следующей лавке, бегло взглянув на груду свернутых ковров, он показал хозяину на третий сверху:

— Разверни!

На этот раз ученик стоял наготове, в помощи господина эксперта не было нужды, но парень, видно по лени, предложил:

— Может, развернуть господам вот этот?

— Нет, не надо, — твердо возразил он. — Давай нижний, который я показал.

Два верхних ковра сняли, третий положили на землю. Хозяин взялся за край и ждал ученика, а тот все мешкал. И эксперт не выдержал, выскочил вперед, взялся за другой край свернутого ковра, сильно дернул. Но теперь он уже не злился. Он старался восстановить свой пошатнувшийся авторитет.