Ближний круг, ч. 1

Прием был безотказным — после этих слов судьба любого их сказавшего бывала решена. Все понимали, что здесь можно заработать на квартиру, но все обязаны были скучать о Родине и ждать возвращения, считая дни. Каждый, кто затрагивал эту деликатную тему и кричал, что король голый, вылетал отсюда с треском.

— Все сказал? — скучным голосом поинтересовался КГБшник, — теперь послушай сюда. Во-первых, я не полковник, хотя скоро, наверное, получу. Второе — если все будет идти так и дальше — тут скоро потребуется интернациональная помощь. Когда тут пацаны будут гибнуть — не пожалеешь, что жив остался? Если нет — сиди дальше. Сопи... в две дырочки.

КГБшник вышел из машины, хлопнул дверью и направился обратно. Николай думал недолго — плюнул, но направился следом.

— ....Так за что все таки вас Звездой наградили?

— Звездой... мал еще чтобы знать. Допуск — не тот, бача.

Николай ухмыльнулся

— А вот для этого — тот?

КГБшник остался серьезным.

— Это хорошо, что у тебя до сих пор хватает сил шутить. У меня, вот, уже не хватает.

Николай почувствовал стыд. Действительно — совсем не тема для шуток...

Перед ним было несколько папок, на каждой — красная полоса, несколько грифов — совершенно секретно, уничтожается в первую очередь и тому подобное. В папках — протоколы допросов, агентурные сообщения о том, где, кого, когда расстреляли. Тридцать два человека. Восемьдесят человек. Больше четырехсот человек...

Нельзя сказать что Николай был этим особо шокирован — в конце концов, он прошел Афганистан, а там нравы были далекие от цивилизованности. Но с другой стороны... в конце концов, он тренировал этих иракцев, показывал офицерам то, чему сам научился в Афганистане — и как то слился с иракской армией, с тяжело воюющей армией. Знал, что не хватает на фронте солдат — но еще больше не хватает опытных офицеров. И понимать, что совсем рядом, за их спинами... работает машина репрессий, что людей расстреливают пачками... непонятно за что... вот это он не принять не понять не мог. Это удар в спину... такое мог делать только враг и никто другой. И врагом этим был Саддам Хусейн. Он не мог быть хорошим человеком, если делал такое. А он ... не тот, кто мирится со злом.

— Я слышал, ты спас Хусейна. Ты, лично...

— Так точно.

— Расскажи.

Николай рассказал как смог. КГБшник потер чисто выбритый подбородок

— Случайность...

— Я же говорю! — встрепенулся Николай

— Сиди... Смешно... случайность.

— Чего тут смешного?

— А то, парень, что за эту случайность — ухватились бы здесь очень многие. В том числе и я. Но ты все испортил.

— Да не портил я ничего, я...

— Сядь. Не вскакивай как институтка. Неизвестно от кого забеременевшая. Что сделано — то сделано. Уже не вернешь. Надо думать, как быть дальше. Ты знаешь, что на тебя пришел запрос? Конкретно на тебя?

— Запрос? — не понял Николай. Он думал, что его хотят выслать из страны и поэтому такой сыр — бор

— Он самый. Из президентского дворца. Саддам Хусейн хочет, чтобы ты тренировал его личную гвардию. До этого — мы сами пытались... но нам отказали в категорической форме. А теперь он сам желает... но тебя одного.

— Может... просто кто-то нужен?

— Да не просто, — с досадой сказал КГБшник, — таких совпадений не бывает. Я иногда вспоминаю Кармаля... коммунистом он конечно и на грош не был. Сын генерала. Барин — но хитрый барин. Норовил нас подставить. Но по сравнению с Хусейном он даже не ребенок. Святой.

КГБшник тщательно подбирал слова

— Ты должен знать перед тем как пойдешь во дворец, что Саддам Хусейн — такой человек, с какими ты никогда не сталкивался в своей жизни... я сам не знал, что такие бывают... только тут и понял. Он хитер — как лиса и даже хитрее. Кто его пытался перехитрить — от тех даже и могил не осталось. Он самолюбив — он умеет красиво говорить про Ирак, про народ — но единственное божество, которому он полоняется — он сам. Он импульсивен — но при этом расчетливо жесток. Трудно поверить, что эти два качества могут уживаться в одном человеке — но это так. Он может вспылить — но если нормальный человек остывает — то он всегда доводит до конца то, что решил в приступе гнева — уже на трезвую голову. Он сознательно запугивает этим всех, кто рядом с ним. Свой ближний круг. Любой человек, заходя к нему в кабинет, не знает, выйдет ли оттуда живым. Ты должен следить за словами, находясь с ним рядом. Ты можешь обронить что-то невпопад и не обратить внимания — но он то обратит. И обязательно запомнит.

— Я пока не дал согласие ни на что.

— Дашь... — КГБшник отпил из банки колы, на которой вместо всемирно известного бренда была арабская вязь — я тебе уже объяснил. Так получилось что ты теперь — на острие операции. Так не хотели — но так получилось.

— Какой операции?

КГБшник только махнул рукой

— Какой операции — настойчиво переспросил Николай — вы что, хотите, чтобы повторилась та история с краном. Так вот — я лучше...