Ближний Восток. Перезагрузка

Было также переброшено большое количество различного вооружения, в том числе средств противовоздушной и противотанковой борьбы. И вся эта объединенная группа пошла в контрнаступление. Так вот, то, что его подготовкой занимались высококлассные военные профессионалы, видно невооруженным глазом. Боевики уже ведут себя не как прежде разрозненные отряды, объединившиеся несколько дней назад. Это сплоченная армия, с четким планированием боевых операций, хорошим штабом, хорошим отлаженным тылом, прекрасно действующей артиллерией и слаженным взаимодействием всех частей и подразделений. Просто так никакие боевики, будь даже среди них большое количество бывших армейских офицеров, не могут так действовать. Эту армию явно сколачивали их заокеанские патроны, убеждая различные группировки работать вместе.

Часть ультрасовременного вооружения, которое сейчас задействовано этой коалицией, возглавляемой, по сути, «Аль-Каидой» — хотя «Аль-Каида» в лице своего лидера Аймана аз-Завахири недавно отказалась от «Джебхат ан-Нусры», что тоже говорит о том, что на Аймана аз-Завахири есть кому оказать влияние, — каким-то образом попала в руки «Исламского государства». Когда мы говорим о сбитом в июле 2016 года вертолете «Ми-25», мы должны иметь в виду, что это бронированный вертолет огневой поддержки, его из пулемета, даже крупнокалиберного, типа ДШК, не собьешь. Его сбили, напомню, с применением TOW, противотанкового ракетного комплекса, причем последней модификации, способного наносить удары не только по наземным, но и по низколетящим воздушным целям. Таких систем в мире всего несколько: у нас, у американцев и у Израиля. И чтобы обучить работе на такой системе, нужно время. Минимум полгода занимает подготовка оператора, если не год, и этот оператор должен быть не просто боевиком, которого случайно где-то поймали, а достаточно грамотным человеком, умеющим разбираться во всем этом. Одна ракета, выпущенная из такой установки, стоит 70–80 тысяч долларов. Ракета, а не вся установка! Примерно столько же — 80–90 тысяч долларов — стоит ракета для знаменитого ПТРК «Джавелин», которые тоже сейчас на Ближнем Востоке присутствуют. Это дорогостоящие игрушки, просто так не постреляешь. И готовят операторов на специальных стендах, в специальных тренировочных условиях, которые на территории современной Сирии создать невозможно. Получается, что их готовили на другой территории. Можно задать вопрос: на какой? Кто их подготовил? И как эти новейшие средства оказались у «Исламского государства»?

Такие вопросы обычно никто даже не пытается задавать, потому что на них сразу идет встречный вопрос: «А вот откуда у Новороссии старое российское оружие?» Хотя невозможно не понимать, что как раз старое оружие может быть получено откуда угодно. В свое время, например, выяснилось, что некоторые исламистские группировки получают разнообразные средства ведения войны почему-то из Косова. То есть понятно почему — потому что, если у кого-то есть потребность и деньги, оружие, в особенности старого образца, ему привезут хоть с другого края света. А вот если все-таки спросить, откуда у «Исламского государства», которое объявлено врагом № 1 для Соединенных Штатов, взялось современнейшее американское вооружение и как так получается, что, глядя на фотографии переходящих к армии Сирии после уничтожения или захвата очередной базы боевиков складов, мы можем видеть буквально все последние натовские игрушки, — в ответ слышно только глухое молчание. Причем вот это новое американское оружие само по себе говорит о том, что поставки не просто идут, но идут уже в течение довольно долгого времени. Война-то длится, постоянно нужны боеприпасы, новое вооружение, и то, чем пользовались в самом начале — старое, по большей части советское вооружение, — давно иссякло. И раз боевикам по-прежнему есть чем воевать, выводы можно сделать однозначные.

Недавно американский журналист Мэтт Ли, известный своей бескомпромиссной позицией, фактически загнал вопросами в угол очередного представителя американских властей, который пришел на очередной брифинг. Его вопрос был таким: «Скажите, так мы работаем с той группировкой, которая отрезала голову ребенку? Мы поставляем ей оружие?» Ответ: «Мы разбираемся с этой ситуацией…» Те, кто когда-либо видел пресс-конференции с участием Мэтта Ли, могут догадаться, что его этот ответ не устроил. Поэтому журналист продолжал напирать: «Я вас не об этом спрашиваю. Мы поставляем оружие или нет?» Ответ: «Мы не намерены поставлять оружие группировкам, которые отрезают головы детям». «Понятно. Так мы этой конкретной группировке оружие поставляли или нет? Не в будущем времени, а сейчас?» На что представитель властей отрезал: «Мы в целях секретности не разглашаем информацию, с какими группировками мы работаем». По-моему, это тот случай, когда уход от ответа говорит сам за себя.