Близкие

– Я – почти кончил. Там все отсняли. Теперь над монтажом будут работать, и тут еще некоторые сцены…

            Костик смуглый, темный, очень коротко стриженый, с запавшими щеками и прищуренными карими глазами. Новый какой-то. Не вальяжно-разболтанный, каким Денис его помнит. Возмужавший в пустыне Костик. Посерьезневший. Выживший на обитаемом острове – переживший всех.

            Все несется перед Денисом – их ночи, ужас в глазах Оксаны, треугольные печати, марш Мендельсона…

– Это правда что ли? – смеется вдруг тот.

– Что именно?

– Что ты женился.

– Правда. На Оксане.

– Вы че больные?! Вы больные! Люди после такого расходятся в разные стороны, не здороваются, на вечеринках друг друга не узнают! Потому что это просто секс.

            Денис улыбается.

– Возможно, они правы. Для них просто секс. Для меня – нет.

– А если бы я не ушел, как было бы?

– Так и было бы. Она беременна.

– Натурально? А… вдруг это не твой ребенок, а.., – Костик немного сбивается. 

– А твой? – помогает Денис. – Мне все равно.

– Как все равно? А если я захочу, например, с ним общаться, приходить к вам?..

– Ты и со своим Колькой не очень-то общаешься.

– Ну, а вдруг?

            И Денис понимает, что никакая пустыня, никакой фильм и ничья смерть не могут изменить Костика. Он всегда будет играть, искать развлечений, проверять реакцию других людей, испытывать их терпение, искать замысловатые варианты, ставить эксперименты и втягивать в них посторонних. Просто посторонних – ничего ни к кому не чувствуя.

– А с работой как? Выплыл? Возьмешь меня с осени? – продолжает Костик.

            Денис качает головой.

– Выплыл без тебя. И дальше как-то обойдусь.  

            Костик вдруг становится серьезным. Дурачество в глазах пропадает.

– Ладно. Я понимаю, что ты обиделся. У меня самого были такие моменты – мир рушится, и обломки накрывают, и пыль дышать не дает. Вот тогда, когда узнал о Стефане… когда в кокаине увяз… и ты тащил меня, тащил и вытащил. А я даже «пасиб» не сказал, потому что никогда никого ни за что не благодарю. Уверен, что у всех есть свой интерес, и они его – из живого или мертвого – извлекут.  

– А у Стефана какой интерес был?

– Простенький. Стефан жил в театральных декорациях, а хотел – обычной жизнью, с танцульками, девчонками, дилерами…

– Отлично ты ему помог.

– Ну, только его смерть на меня не вешай! Стоять нужно было на резиновом коврике, жгут накладывать, чеснок есть, яд вовремя отсасывать, противогаз носить. Не маленький…

– А у меня какой был интерес? – спрашивает все-таки Денис.

– Не знаю, – Костик разводит руками. – Ну, может, детей у тебя без меня не было бы…

            Горько Денису от этого разговора. Так горько, как уже давно не было. И вдруг совершенно новая мысль врывается.

– Если люди после такого расходятся в разные стороны, не здороваются и друг друга не узнают, ты зачем пришел? Зачем рассказываешь мне все это?

            Костик пожимает плечами.

– Ну, наверное, это я так «пасиб» говорю или «сорри». И рад, что ты меня узнаешь, здороваешься…

– Просто мы привыкли, что друзей выбирать надо – самых-самых, как на аукционе. А от остальных – отказываться, избавляться, забывать их. Но если близкие люди ведут себя по-свински, они все равно остаются близкими. Это ничего. Близкие люди могут быть свиньями. Это сильнее, чем дружба, намного сильнее…

– Тогда я позвоню в сентябре, и, может, найдется для меня работа? Ты же не отказываешься, так я понимаю? – мгновенно ориентируется Костик.

– Не отказываюсь. Но хорошо, что близких не много. Всего двое.

– Скоро трое будет. Имя уже придумали?

– Иди-иди…

            Оксана еще продолжает работать в редакции, и Ветвицкая почти ежедневно напоминает ей о том, что это она устроила ее счастье, послав на интервью к Денису. Теперь и Денис появляется часто – следит за набором сотрудников, чтобы с октября возглавить собственный отдел в создаваемом холдинге. Ветвицкая очень довольна тем, что уговорила звезду такого уровня заняться рутинной работой.

            По дороге домой Денис все-таки признается Оксане:

– Я Костика сегодня встретил.

– Где?

– В студии.

– И?

– Что?

– Простил его? Простил все, что мы пережили?

– Да я сам все усложнил. Сам и виноват.

– Не хочу его видеть! – она мотает головой.

– Я так ему и сказал.

– А на работу взял?

– На работу взял.

– Зачем, Денис? Он же тебя предал.

            Денис молчит. Сложно объяснить это.

– Только домой его не тащи! – отрезает Оксана, не дождавшись ответа.

2010 г.