Близкие

            И вдруг еще письмо сваливается – под названием «Рыба». Снова Денис пытается сосредоточиться на названии письма и имени отправителя: Соляник.

            Плывут сонные мысли, как большие медлительные рыбы с толстыми, блестящими спинами. Нет таких рыб в природе.

            Он сжимает виски руками. И между ладонями кто-то четко проговаривает:

– Ты сходишь с ума. У тебя же перерыв. В перерыв нужно отдыхать. Выключай комп и ложись спать.

            Но он открывает письмо и начинает читать интервью с самим собой. Потом начинает писать его заново. Сам себе задает вопрос, сам на него отвечает. Знал бы формат – сам и сверстал бы. К четырем утра высылает статью Оксане Соляник с приложением фотографий и припиской: «Рыба твоя никуда не годилась. Я все исправил – поговорил сам с собой. Занялся таким себе онанизмом. Ты уже чувствуешь, как ты мне обязана? Тебе стыдно? Позвони мне завтра же, гадкая девчонка. Твой Денис».

            Он идет по спинам рыб, идет.

            И вдруг телефонный звонок вырывает из сна.

– Денис Викторович, это вы? Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Это Оксана.

– Какая Оксана?

– Соляник. Я нашла вашу статью в почте. Простите меня, пожалуйста…

– Эээээ…

            Неужели он в самом деле это ей написал? Или только хотел? Или телепатировал? И почему она звонит среди ночи? Или уже утро?

– Что-то про онанизм?

– Да.

– А статья в порядке?

– Статья превосходная. Я уже ее сдала. Верстку вышлю на согласование.

– Я не хотел этого написать, заработался…

– Так мне приехать?

– Зачем?

            Она бросает трубку, а Денис снова падает в постель. Больше не снятся рыбы. Снится дым, который наполняет комнату. В дыму хочется курить, он тянется к полу за сигаретами, тянется, тянется и просыпается.

            Отлично. Уже полдень. И нужно все-таки съездить в офис. Или хотя бы позвонить Юле.

– Меня сегодня не будет. Что там?

– Рубакин вас искал.

– Ему назначено на какое? Скажи этому больному, что тут ему не очередь к дантисту – никто раньше не проскочит, особенно, когда доктор в отпуске!

            Юля смеется.

– Вы в порядке?

– Я да.

            Проспал почти целый день. Медийное лицо помялось. И выходить уже неохота. Как у Костика хватает сил и азарта на ночную светскую жизнь? На клубы? На танцульки? Запереться бы в своей комнате, как японский анимированный подросток…

– Оксана Соляник?

– Да.

– Окс, ты знаешь, где пицца продается?

– Денис Виторович, это вы?

– Ага. Ты купи пиццу и явись, – Денис называет адрес.

– А… так… рабочий день еще…

– Отпросись. Скажи, что голова болит. Что ты как в первый раз замужем? Совсем новичок?

– Ну, да.

– Приезжай, салага, давай быстренько!

            Можно было просто из пиццерии заказать, но Денису хочется отвлечься – поговорить о чем-то, кроме работы, и желательно – с новичком, чтобы обошлось без споров.

            В душ он не идет, постель не застилает, ничего не планирует – просто поесть пиццы и поболтать.

            В квартире не очень чисто, хотя горничная бывает регулярно, и вещей Денис не разбрасывает, где попало. И ремонт был недавно – в самых последних тенденциях дизайна интерьера, но кажется все каким-то заброшенным. Всегда хочется проверить, не лежит ли пыль по углам, хотя точно знает, что не лежит.

4. Я ВОСХИЩАЮСЬ ВАМИ!

– Привезла? Нашла меня? Ты – настоящий журналист!

            Оксана проходит за Денисом на кухню. Садится на табурет.

– А как-то у вас… обычно.

– Обычно? Минималистично, я бы сказал. А вообще удобно. Когда убрано. Ты кофе будешь или чай?

– Чай.

– Мы все из ритма выпали – и я, и Костик, и даже Юля. Но с марта – новый цикл интервью будем снимать, надо собраться, настроиться, – снова Денис говорит о работе.

– Да, я понимаю.

– Отлично. Сплошное понимание. Может, тебя в команду взять?

– А кем я там буду?

– Ну, подыщем тебе что-то. Не любовницей, ясно. Любовницы у меня теряются быстро, заваливаются куда-то… за диван. Не только у меня, у всех так. Или тебе у Вики нравится?

– У какой Вики?

– У Ветвицкой.

– У Виктории Юрьевны? Нравится. Это моя первая работа. После журфака – и сразу по специальности. Повезло.

            Денис, наконец, вглядывается в нее пристальнее. Есть понимание или нет? Или имитация понимания с ее стороны? Но зачем? А зачем он звал ее? Ничего не приходит на ум. Просто не выспался. То есть наоборот – устал от сна.

– Ты, может, секса хочешь? – спрашивает он прямо.

– Нет-нет.

– Совсем не хочешь?

– Мне один знакомый посоветовал на днях: «Голову пролечи».

– Это ты хочешь мне переадресовать?

– Нет. Просто вспомнилось. Это по поводу секса. Я ему отказала – значит, ненормальная.

– О, вот молодежный подход, – Денис усмехается. – Они лучшие. Всплыли на родительской нефти. Это мы планы строили, стратегии разрабатывали, а в их руках – маленький земной шарик, и все должны их хотеть.

            Круглая глазастая пицца. Косит одним глазом на Дениса. Стар ты, брат, если так рассуждаешь о молодежи, даже из солидарности с обиженной Оксаной.

– Выпить бы. Ты водки не захватила?

– Вы же не сказали.

– Ты прости меня, Окс, – извиняется он все-таки. – Я не этим молодежным делам. Я устал от скоростей, от напряга. Для меня теперь главное – лица не потерять и на той же волне лет пять продержаться, а потом – какую-то обычную работу найти, в журнал пристроиться, в редактуру. А там и пенсия.