Близкие люди

– И выбор небольшой. Или жить тут вдвоем до старости в надежде, что когда-нибудь дадут и нам по квартире, но вряд ли, скорее, если и дадут, то одну на двоих. Вот. Или пытаться как-то иначе… я тут присмотрела того мальчика, что за Ниночкой нашей бродит. Бестолковый, конечно, но в хороших руках перспективный.

– У него мама.

– Ай, у всех мама… – отмахнулась Владимира. – Свекрови бояться, замужем не бывать. А я хочу. И замуж, и детей. Парень в целом перспективный, а со свекровью справлюсь как-нибудь. Это Ниночка у нас гордая, а я – дело другое, я и потерпеть могу, и прогнуться, где надо… поначалу. А там… если она крутить может, то и я справлюсь. Ночная кукушка, как известно…

Лицо Владимиры вдруг утратило всякую мягкость.

– А потому лучше бы тебе уехать на пару месяцев. Пары мне хватит, если Ниночка поможет. А там… молодая семья, беременность… у него репутация отличная, у меня тоже. Выделят. Или комнату отдельную, или квартиру. И ты, коль из мечтаний выползешь своих, тоже неплохо устроишься. Дементьевич мужик строгий, это верно, но что-то подсказывает, вы с ним сойдетесь. Если постараешься. Вот так, тебе лучше волосы наверх убирать, сразу лицо таким становится… тонким.

– Спасибо, – шепотом произнесла Виктория, боясь спугнуть именно это отражение, в котором у нее вдруг появилась странная бледная изысканность. И черты лица сделались вдруг тонкими, изящными. И глаза появились, и шея… больше не гусиная.

Лебяжья.

– Не за что, – Ниночка пшикнула из бутылки. – Мы же сестры, должны помогать друг другу, верно?

И как-то… грозно это прозвучало.

Антонина встретила Алексея на лестнице и вновь поразилась тому, до чего правильно он выглядит. Не в том смысле, что хорошо, отнюдь: костюм его, шитый из плотной серой ткани, скроен был явно не по фигуре, отчего пиджак висел, а брюки казались коротковатыми. Но и сам этот костюм, и чересчур яркий, аляповатый галстук, и туфли, и галоши, надетые поверх туфель, были именно такими, какие купил бы простоватый честный парень.

Волосы он зачесал на пробор. И цветок в петлицу сунул.

Гвоздику.

Гвоздики же вручил Тонечке:

– Ты чудесно выглядишь! – сказал почти искренне и мило покраснел. Тонечка тоже покраснела, хотя и не так, как следовало бы, но в полумраке коридора это было почти не заметно. Она посторонилась, впуская гостя.

В руках Алексей держал коробку, и подумалось, что во всяком случае один торт у них будет.

И шампанское тоже.

«Советское», в темной бутылке с горлышком, обмотанным серебряной фольгой.

– Доброго дня, – он неловко пригладил волосы. И выглядел таким смущенным, будто не соседям его представляли, но по меньшей мере родственникам.

Еще немного и Тонечка поверит, что ошиблась.

Антонина фыркнула. Она-то, в отличие от Тонечки, давно не была наивной. И цепкий взгляд, который единственный выбивался из образа, приметила. И поняла, что ничего-то от этого взгляда не укрылось. Ни Ниночка в ее пышном платье с вырезом, ни Калерия, что выглядела строго и деловито, и платье на ней сидело мундиром, ни Ингвар, чьи ноздри дрогнули, знакомясь с запахом нового человека.

– Доброго, – Ниночка протянула руку. – Заходите… рады познакомиться…

Она преглупо хихикнула и локончик на палец наматывать принялась, только вот… не поверил. И Антонина тоже. Может, ведьма из Ниночки и получится, а вот актрисой ей точно не быть.

Пускай.

…Виктория встретила Илью на пороге. Она ни за что не призналась бы, до чего желала и одновременно боялась этой вот встречи. Желала, потому как не шли из головы сестрины слова, и хотелось доказать, что все-то не так, что все-то они ошиблись, и нужна Илье она сама, Виктория.

И намерения у него серьезные.

И…

– А я вот заблудился, – едва ли не пожаловался Чуднов, появившись. Он пришел в новом костюме, правда, по обыкновению мятом, – нарочно он их мнет, что ли? – зато пуговицы были целы. Костюм темно-зеленый, а рубашка вот яркая, желтая, в мелкий горох.

– Бывает, – Виктория улыбнулась и застыла, ожидая… чего?

Того ли, что восхитится новым ее обличьем?

Платье село не так, чтобы идеально, пришлось подшивать в талии, но получилось вроде бы незаметно.

– А я вот… принес, – ей протянули мятую газетку, в которой спрятался пяток гвоздик. Цветы выглядели печально, одна, кажется, поломалась, и в этом Виктории почудилась недобрая примета.

…а про платье ничего не сказал.

И про волосы.

И вообще глянул и… потерял интерес? Вот в квартире головой вертит, разглядывает, Ниночке заулыбался, как старой знакомой, кивнул Калерии…

…а Евгений Дементьевич и вправду мужчина серьезный.

Конечно, Владимира преувеличивает, не может быть такого, чтобы подобный мужчина обратил внимание на Викторию. Может, конечно, как на коллегу. Она ведь и вправду старается, работает, вот и заметили… и если получится в заведующие выйти, то само по себе неплохо.

– А это Петенька, – раздался звонкий голос Владимиры, втащившей своего знакомого, которого она держала под руку крепко, словно опасаясь, что тот может вырваться. Хотя… Виктория не удивилась бы. – Эвелины еще нет?

– Нет пока…