Близкие люди

– Ванилью воняет. Крепко.

– Я сама посмотрю… может, на балкон пока вынесем? – Ниночка искоса смотрела, как Путятин целует ручки сестрам Красновским, как здоровается с их ухажерами, как приобнимает Тонечку, склоняется, говорит ей что-то на ухо, отчего Тонечка заливается румянцем, а ее парень хмурится, но как-то… понарошку, что ли? – Точно, на балкон. Там прохладно, пару часов постоит… я сама выйду.

Балкон при квартире имелся, вот только выход на него начинался с той, с другой стороны квартиры. Дверь на балкон большею частью держали запертой, потому делать там было совершенно нечего. То есть, стояли там шкафы, в шкафах лежали какие-то слишком нужные, чтобы выбросить, вещи, которым в квартире места не нашлось. Но вот выглядывать туда лишний раз жильцы опасались, поскольку гляделся балкон весьма хрупким, а возраст имел почтенный.

Ниночка достала ключ из тайничка. Некогда у всех собственные имелись, но ключи обладали удивительной способностью исчезать в самое для того неподходящее время. Вот и решено было хранит ключ в жестянке из-под ваксы, а жестянку – на полочке.

На балконе было прохладно.

Где-то недалеко ворковали голуби, и Ниночка поежилась. Огляделась. Боги, эти завалы давно следовало бы разобрать. Какие-то доски, пара кирпичей, поставленных сразу за порогом. Она едва не споткнулась…

– Я тут подумала, – Калерия приоткрыла дверь аккуратно, – что тортам и вправду на столе пока рановато…

Она держала в руках две коробки.

И Ниночка согласилась, что идея здравая. Если уж возиться с проверкой, то над всеми.

– Ингвар сказал, что слишком сладко… – Калерия выглядела виноватой. – Я тебе шаль принесу.

– Спасибо, – Ниночка осторожно переступила через пару банных веников, поставленных, верно, на время, но тут и забытых. Веники почти растеряли листья, а те, что остались, были какого-то бурого неприятного цвета. – Я посмотрю.

Шаль ей и вправду принесли, за что Ниночка была благодарна: ведьмы, что бы там ни говорили, тоже болеют.

С «Киевским» она разобралась быстро. Сонное зелье… вот ведь… и главное, не простое, которое в аптеке купить можно, если уж со сном проблема имеется, нет, нынешнее из дурман-корня варили, щедро разбавив мертвою водой и еще чем-то, столь же поганым. Одной крупинки хватит, чтобы человек провалился в сон, а вот выйдет ли из этого сна вернуться…

Ниночка покачала головой.

Надо будет мага предупредить. Похоже, что Путятину дива не просто нужна, жизненно необходима, если он не боится после себя мертвецов оставить.

«Сказка» тоже удивила, правда, не сонным зельем.

– Что за…

Легкий флер «Очарования» вплетался в орехово-шоколадные тона бисквита. Ниночка вздохнула. И кого тут очаровывать собрались? А ведь зелье тоже непростое, и не в силу редкости ингредиентов, отнюдь, но требующее времени и точности.

Она покачала головой и пробормотала:

– Этак мы вовсе без сладкого останемся. А я говорила, надо самим было купить.

Третий торт к огромному Ниночкиному удивлению оказался обыкновенным. Та же «Сказка», пусть слегка помятая, со стершимся кремом, зато без сомнительных добавок.

Ниночка повернула ее одной стороной.

И другой.

И решившись, сняла кремовый цветок, сунула в рот и зажмурилась. Сила силой, но некоторые зелья имеют препоганое свойство прятаться. Правда, не на сей раз. Масляный крем оказался именно масляным кремом.

– Хоть что-то, – сказала Ниночка самой себе. И подумала, что этак она вовсе дурную привычку обретет. Этот торт она отставила и вернулась к двум другим. Подняла «Киевский», покрутила… и уронила.

– Какой кошмар, – сказала Ниночка, пнув коробку ногой. – Какая я, однако, неловкая…

Она отряхнула руки.

А может… пожалуй, если что, устроит сцену ревности, благо, Путятин поводов для нее дает изрядно. И тогда оба торта разобьет, а третий…

– И что ты здесь делаешь? – этот ледяной женский голос Ниночка не сразу узнала. А узнав, поразилась. Неужто их Тонечка, глупенькая правильная Тонечка, способна говорить вот так?

– Так… заказ пришел, – ответили ей.

Этот голос показался знакомым, но… смутно. Видать кто-то из гостей. Ниночка поморщилась. И вот что ей делать? Дать знать о своем присутствии? Или послушать?

Послушать хотелось, но вот на балконе было прохладно, и шаль Калерии не слишком спасала.

– На кого?

Что-то щелкнуло, громко так…

– На бумаги! Подвал местный поднять просили. При библиотечке который. Мамой клянусь, только его! Я не знал, что…

– А второй?

– Не знаю. Не из наших. Я сперва к этой думал подкатить, но она как глянула, сразу понял, что ловить нечего. Я баб чую…

– И чаруешь.

– Не без того, – теперь в мужском голосе появились нотки довольные. – Но тут чего-то не так… вроде слушать слушает, но и все… будто в стенку стучусь. Теперь и вовсе интерес потеряла. А мне страсть до чего в подвал их надо!

– Зачем.

– Так это… того…

– Зачем?

По Ниночкиной спине побежали мурашки, а холод перестал казаться таким уж холодным. Ниночка прижалась к старому шкафу, надеясь, что все-таки ее не заметят.