Близкие люди

Он заскулил и ладонями закрыл давно не мытое и как будто чужое на ощупь лицо. Щеки были колкие и горячие. Он знал, что пропал, пропал, и спасенья нет, и никто не спрячет его, не укроет, не покормит блинчиками с вареньем…

– Ленька!

Он вздрогнул и повел ошалелыми глазами – ему показалось, что завизжала накрепко запертая калитка, торчащая посреди участка.

– Ленька, твою мать! Что ж ты сидишь, твою мать! Я тебе какого хрена пятый раз про эти …ные поилки говорю?!

Меня с утра председатель вызывал, а ты все сидишь!.

И опять мат, мат, в разных сплетениях и вариантах.

Это Петровна пришла напомнить ему о работе.

– Сейчас иду, Петровна, – заискивающе проскулил он, соображая, осталось ли чем опохмелиться. – Сейчас, сейчас иду. Пять минут…

Ему нужно было не только чинить эти растреклятые поилки.

Ему нужно было собирать народ и натравливать его на ненавистную стройку.

Так приказала ему дьяволица, и он не смел ослушаться.

* * *

Степану казалось, что, запертая в его сейфе, лежит бомба замедленного действия. Только никакие саперы обезвредить ее не могут.

Белов, посмотрев тетрадку свежим взглядом, сказал:

– Все возможно, Степа. Только ты все равно сейчас ничего ни у кого не выяснишь, да и выяснять нечего.

Степану показалось, что к потрясающему воображение выводу о том, что Володька шантажировал кого-то из своих, он отнесся довольно равнодушно.

И вообще все происшествие как-то немого отодвинулось, стало менее значительным. Завозили плиты, потом трубы, потом бетон, потом началась какая-то неразбериха с техническими характеристиками, потом “поплыли” сваи, которые месяц назад поставили “на века”. Степан метался между Большой Дмитровкой, Сафоновом и Профсоюзной, где неожиданно начал чудить заказчик, отказываясь принимать совсем готовое здание, и нужно было умолять, убеждать, уговаривать, настаивать, ссылаться на такие-то и такие-то пункты договора, выпрашивать платежки, скулить.

В общем, плодотворно работать.

Чернов был мрачен. Что-то его сильно угнетало, но Степану недосуг было заниматься черновским морально-нравственным состоянием. Чернов все порывался что-то Степану сказать, и в среду вечером они даже договорились, что останутся после работы, чтобы все обсудить, но как раз в среду вечером Степан спешно уехал в префектуру, где справляли день рождения префекта, о котором он чуть было не забыл, и если б забыл, это было бы настоящей катастрофой.

Так они и не поговорили, и Чернов больше на разговор не напрашивался.

– По-моему, мы ситуацию недооцениваем, – сказал он грустно утром в четверг, – вот помяни мое слово, что-нибудь еще стрясется.

– Пошел к черту!.. – буркнул Степан. – Пророк нашелся'.

– Вы о чем? – спросила пролетавшая мимо с какими-то бумагами Саша Волошина. – Степ, ты не забудь, вечером приезжают немцы из “Дюпона”. Я велела в переговорной цветы поставить.

– И без цветов не заболеют, – сказал Степан недовольно.

“Дюпон” торопил его с принятием решения, потому что “Строительные технологии” были выгодным партнером даже для такого гиганта, как “Дюпон”. Компания не слишком новая, но и не так чтобы старая, достаточно успешно или, как говорится в официальных отчетах, “планомерно” развивающаяся У Степана были собственные поставщики, не такие крупные и известные, как “Дюпон”, но все же давние и проверенные временем, и он до сих пор окончательно не понял, чего ради он должен их менять.

Если “токмо престижа для”, так спасибо, нам не надо, мы за престижем не гонимся.

– Убрать цветы? – с сомнением переспросила Саша – Да не надо ничего убирать, Саш, – сказал Чернов, странно морщась, – просто он не в настроениях.

– Если ты в настроениях, – проговорил Степан с нажимом, – тогда прими за меня решение, куда, к черту, мне присобачить этот “Дюпон”.

– Да мы ж еще месяц назад решили, что до осени ничего и никуда собачить не будем!..

– Ну так пойди и расскажи это немцам! Расскажи, а потом можете вместе до посинения цветы в переговорной нюхать!

– Вадим, – торопливо проговорила Саша, – я у тебя хотела спросить по поводу договоров, которые Эдик должен подписать…

Чернов мрачно усмехнулся – разгадал ее маневр. Он вообще всегда видел ее насквозь, по крайней мере ей так казалось.

– Саш, все в порядке, спасать меня не надо. Я ситуацию контролирую. – Тем не менее на Сашу он старался не смотреть и глаза отводил слишком явно, и опять где-то между желудком и горлом у нее шевельнулся привычный, унизительный страх.

О чем он догадывается? Что он тогда сумел увидеть? Он нашел тело, он первым приехал тем утром на место происшествия, и он явно знал что-то такое, чего не знали остальные.

Это Саша чувствовала так определенно, как будто Чернов сказал ей об этом.

Из-за этого она в последнее время даже стала избегать его и старалась лишний раз не попадаться ему на глаза, чего никогда не делала за все время своей работы в “Строительных технологиях”.

– Кстати, что там с договорами, которые Белов должен подписывать? – спросил Степан. – Или ты просто так выступала? Ради черновских прекрасных глаз?

Саша улыбнулась.