Близкий свет

— Нам бы, Сашка, лет десяток назад, когда я умела только красиво мечтать, что когда-нибудь один красивый мужчина, хотя бы по ошибке обратит на меня внимание. Ошибется комнатой… Вот тогда я и была ягодкой. А теперь я все умею, да толку?.. Мечтать не о ком… Разве что вот так, чужое…

— Ну перестань!

— И ты брось дурака валять. И не кокетничай! Старый он… А насчет воя и стонов, так я их уже не раз с вами прошла — на слух! Сволочи вы были порядочные, совсем меня не жалели, хотя я прекрасно понимала не о ком, а о чем вы тогда только и могли думать…

— Жуткое свинство, конечно. Да только что теперь вспоминать!.. Но ты, я смотрю, кажется, жаждешь компенсации за свои прошлые моральные и физические страдания?

— Мы ж с тобой так и не помянули ее, сам говоришь. А насчет того, что в соку, откуда тебе известно, если даже попробовать боишься? Ах, Сашка… Знаешь, что я тебе скажу? Я никогда в жизни не слышала столько мерзости, сколько сегодня от этого… Я ж ему верила, ты даже не представляешь, как! Но все, теперь все! Только мне необходимо срочно очиститься от него… Помоги, я хочу, чтобы именно ты полностью вытеснил его из моего сознания, из тела — отовсюду! И это в твоих силах, потому что теперь ты остался один, а виноват передо мной и за себя, и за нее. Понимай, как хочешь, если желаешь… моего прощения. А потом я подумала, что, возможно, когда-нибудь ты и меня захотел бы пригласить, чтобы продолжить празднование прекрасного вашего обычая. По-моему, я своим, совершенно вами не заслуженным, ангельским терпением могу рассчитывать на такую награду от тебя. Извини, что приходится напоминать…

— Да тут напоминай, не напоминай, виноват, ничего не попишешь. И в самую пору просить прощения, но, видишь ли…

— Давай без «но», раз ты сам все понимаешь!

Она вцепилась пальцами в его спину, приникла к нему и, зажмурившись, решительно закинула голову и вытянула губы для поцелуя. И когда она прижалась, дрожа от возбуждения, он вдруг тоже остро почувствовал, как нежданно-негаданно в нем прямо вспыхнуло сильное желание. Это ее тело… эти руки… эти губы, черт возьми! Что делается?! «Как же сдержать себя, граждане? — готов он был воскликнуть. — Как выйти из штопора, сохранив свое лицо? Нет, наверное, придется немного уступить, к примеру, наполовину, но не больше…»

Он быстро оглянулся, как мелкий жулик, собирающийся «стырить» с чужого стола пирожок, и, не медля, совершил то, на что она «прозрачно намекнула». То есть он «прикипел» к ее полным и требовательным губам с таким жаром, что чуть сам не задохнулся. И уже как-то отстраненно подумал, что здоровым и умным мужчинам, вообще, не пристало мучить бесконечным ожиданием хорошеньких женщин, которые не раз настрадались от их подлого эгоизма.

А Инга между тем, прерывисто дыша, не открывала глаз, — в ожидании продолжения, так надо было понимать? Но где? Тут, что ли? В кустах? В антисанитарных условиях?! Сумасшедшая!.. Ее ногти жадно впивались в его спину. Кажется, она уже готова была страстно застонать, но Турецкий ловко вывернулся, отодвинулся от нее и, быстро схватив за руку, как школьник, вывел из-за угла. И вовремя. Потому что несколько секунд спустя, на крыльцо конторы буквально «выкатился» Дорфманис. Он сосредоточил свое внимание на явно возбужденной парочке, пожал плечами и, бурно жестикулируя, заговорил:

— Саша! Во время моего разговора с Иваром Яновичем ему позвонили и сообщили о найденном только что в Каугури вдребезги разбитом светлосером автомобиле «хонда», который восстановлению не подлежит. Известно также, что водителя на месте аварии не оказалось. А я перед этим рассказывал ему как раз о том нашем «гонце»! Короче, надо срочно ехать и смотреть. Там, на месте, он и обещал мне решить вопрос об оперативной поддержке. — Дорфманис неожиданно рассмеялся. — Я не сказал тебе еще! Ты тоже будешь смеяться! Ивар Янович пообещал оперативников только тогда, когда узнал, что ты помогаешь мне. Правда, очень смешно? А девушке, — он проницательно взглянул на Ингу, — я думаю, надо отдать нам ключи от своей квартиры и ехать, Саша, к твоей жене. И там очень молча сидеть… Но ты заметил, — вновь оживился он, — что события начинают развиваться в связи с той схемой, которую я предвидел? Ты это заметил?

— Несомненно, Лазарь, — очень серьезно, без тени юмора, ответил Турецкий, скользнув «затуманенным» взглядом по лицу Инги, — я всегда знал, да и постоянно, если помнишь, говорил тебе, что просто поражаюсь этому твоему умению предвидеть. Но мы ж с тобой-то знаем, откуда что берется! Большой опыт, старина. И тонкое знание психологии. Ты же до адвокатской деятельности считался лучшим в Латвии сыщиком, я не преувеличиваю, Инга! — он обернулся к ней. — Когда-нибудь ты станешь всерьез гордиться тем, что была лично знакома с самим Лазарем Иосифовичем Дорфманисом! Вот так!