Близкое знакомство (СИ)

Тики закатил глаза, не желая что-либо отвечать на эту подколку, потому что иначе этот разговор грозил перерасти в перепалку, в которой он точно не выйдет победителем, а потому лишь пожал плечами.

— Ну, виски я могу и сам себе принести, а ты мне лучше скажи, где наше неразумное дитятко? — как можно более незаинтересованно спросил он, и Вайзли, хитро прищурившись, понимающе улыбнулся.

— В музыкальной комнате: сидит там часами и пялится на инструмент, даже на Роад не реагирует, — поделился он, встряхнув головой словно сбрасывал с себя мысли (а они могли сыпаться с него как блохи?), и, наградив Тики очередным оскорблённым взглядом (вновь прочитал мысли, падла), принялся помахивать пальцами, видимо, намекая на то, что ему пора уже покидать убежище этого хомяка и любителя копаться в чужих головах.

Микку повторять дважды не нужно было (в большинстве случаев, хотя частенько он любил побыть ничего не понимающим идиотом), а потому он, потрепав Мудрость по волосам, вышел в коридор и тут же направился искать Малыша.

Если тот даже на Роад не реагировал, то дело было явно худо. Потому что не реагировать на Роад, которая усердно пыталась привлечь к себе внимание, было просто невозможно.

Уолкер и впрямь оказался в музыкальной комнате, Вайзли не соврал — да и зачем бы оно ему. Мальчишка сидел на кушетке и бездумно пялился на клавиши, иногда гладя их по граням кончиками пальцев и как будто совсем плюя на то, что вокруг него происходит.

Тики бесшумно просочился в помещение, плотно притворяя за собой дверь, и встал прямо за его спиной, даже не зная, как лучше сообщить о своем присутствии — голосом или прикосновением. Вообще-то напротив них как раз вся стена была зеркальная, но Аллен, похоже, на свое отражение даже смотреть не хотел. Вот чудеса-то! Определенно, чудеса, да и только.

В конце концов Микк просто положил мальчишке руки на плечи и потянул его назад, заставив облокотиться спиной на свой живот — он был выше, даже если бы Малыш стоял по струнке, а уж так — тем более.

Уолкер дернулся и резко вскинул голову.

— Я же сказал, Ма… — глаза его полыхнули золотом — и тут же снова потухли. — А, это ты, —голос тоже стал из сердитого безразличным. — Руки убери. И вообще, вали отсюда.

Тики фыркнул. Такое пренебрежение его персоной хорошенько покоробило, и надо было срочно воздать незадачливой дичи по заслугам. А то как-то уж больно незаслуженно она вдруг возомнила себя охотником — и тем паче еще господином. Нехорошо.

— А с чего бы мне вдруг валить? — светски осведомился мужчина. — Я поболтать пришел, время скоротать — ты все равно не делаешь ничего. Неужто дырку в коридоре Майтра уже заделал?

Аллен закатил глаза, через силу отстраняясь от Тики, и равнодушно обронил:

— Сам уже заделал, делов-то. Чего тебе надо? — грубо спросил мальчишка, даже не смотря в сторону Микка, и вновь провёл кончиками пальцев закутанной в перчатку левой руки по клавишам.

— Сказал же, поговорить хочу, — недовольно протянул мужчина, обходя кушетку, и, чтобы не терять из виду лицо Уолкера, облокотился о клавиатуру ягодицами.

Аллен дёрнул верхней губой (это было ужасно эротично, чтоб его чёрт подрал) и понятливо промычал.

— А, ничего, значит. Тогда проваливай доставать кого-нибудь другого: на Ковчеге полно свободных людей и без меня, — спокойно проговорил он, не показывая ни неприязни, ни довольства, словно ему было совершенно всё равно на то, что происходит вокруг.

— С ними неинтересно, я всех их как облупленных знаю и каждого взаимно не выношу, — даже не подумал сдаваться Тики. Аллен в ответ пожал плечами, показывая, что его это абсолютно не касается, и надавил на одну из клавиш кончиком пальца, вслушиваясь в звук и издавая длинное задумчивое «хм-м».

Микк хмыкнул и покачал головой, опуская руку и наугад нажимая несколько клавиш подряд.

— Свали уже отсюда, — немедленно откликнулся Уолкер. — Не умеешь играть — не лезь.

Мужчина ухмыльнулся (он умел играть лишь «Польку дураков» — болтали, что ее сымпровизировал Шопен для псинки Жорж Санд, но это не точно) и, отдернув руку от опасно наклонившейся молитвами Малыша крышки (впрочем, пострадать могла и его собственная задница, которой он облокотился на пианино), хлопнул в ладоши.

— Так вот в чем дело! — поиграл бровями он многозначительно. — Ты хочешь научиться играть, но не знаешь, с чего начать. И зачем тебе это? И почему ты не попросишь Графа научить тебя этому, м? Он, кажется, от тебя просто на седьмом небе.

Аллен так скривился, словно только что съел целиком самый кислый лимон, который вообще мог быть, и, раздражённо нахмурившись, легко заиграл «Лунную сонату», продолжая скептически смотреть на Микка, и всё в его лице говорило о том, как же тупы и придурковаты стоящие рядом с ним особы.

Тики неловко поджал губы, ощущая себя сущим ребёнком в этот момент, потому что отчего-то казалось, что его только что упрекнули в чём-то, да ещё и указали на это словно нагадившему котёнку, и недовольно пробурчал, когда мальчишка вновь уложил ладони себе на колени:

— Тогда какого хрена ты рассиживаешь тут часами?