Близнец

– Я не буду отвечать на провокационные вопросы, но готова объяснить свои сомнения. Деятельность религиозных организаций в прошлом часто вела к появлению фанатичных приверженцев, и последняя война нам это показала в полной мере. «Декрет о вере» – необходимая мера защиты от возможного повторения ошибок, ведь не смотря на возможности телесного омоложения, которые человечеству подарил мой муж, мы не бессмертны. Но порой, глядя на то, как часто комфорт и отсутствие сложностей ведет к деградации, я опасаюсь, что без веры наше общество может стать засильем ходячих мертвецов.

Ведущая удивленно посмотрела на гостью:

– Госпожа Алам, вы верите?

– Я верю в науку и светлое будущее, которое она нам дарит.

Во время интервью Ирма смотрела на экран, не отрываясь, и теперь расстроено села на пол у ног отца.

– Папа, ты же знаешь, что я всё равно буду верить.

Алам печально посмотрел на дочь:

– Только не говори об этом своей маме.

***

В лабораторию Алам прилетел уже в обед и застал в своем кабинете Хамаду. Японец долго извинялся, обещая впредь следить за своими словами в незнакомой компании. Ушёл он только после дружеского рукопожатия и заверений со стороны Алама, что конфликт исчерпан. Как только за Хамадой закрылась дверь, профессор облегчённо вздохнул и открыл трёхмерную модель генетической спирали пациента со сложной мутацией, но его вновь отвлекли. На этот раз в кабинет заглянула светловолосая голова Хулды:

– Знаю, ты специально заехал посмотреть на цепочку мальчика из Чандра-Тауна, но я всего на секунду. – Она проскользнула внутрь и тихо закрыла за собой дверь. – Хорошо, что ты успокоил Кенджи, а то он меня достал своим нытьём. Даже пожалела, что сказала ему о твоем желании разбить ему нос.

Алам улыбнулся и развернул модель так, чтобы Хулда тоже могла оценить:

– Я сейчас полечу к Лиане. Ты уже знаешь последнюю новость? – как бы невзначай спросил он.

Хулда подошла ближе и дотронулась до повреждённых нуклеотидов, увеличивая их в размере:

– О том, что к Земле несётся что-то напоминающее «Тэндзин»? – она внимательно посмотрела на спираль. – Я поэтому и зашла. Ты должен понимать, насколько ничтожны шансы…

– С видео ещё работают? Удалось установить, когда оно было записано? – Алам, хмурясь, развернул спираль на сто восемьдесят градусов. – Вот в чём дело! Видишь?

Хулда посмотрела туда, куда указывал профессор, и увидела разрывы в цепочке и образующиеся новые соединения.

– Малик, ты же знаешь, если бы были новости, я бы сказала, – она свернула модель и посмотрела на друга. – Я вижу, как ты мечешься, словно зверь в клетке. Мне хочется помочь, но я не знаю как.

Алам улыбнулся, в тёмных глазах промелькнули тёплые искорки:

– Я просто верю, что всё будет хорошо, – профессор сжал её руку в своей. – С мальчиком понятно как быть? – спросил он, кивая в сторону стола, где только что была модель спирали.

Хулда кивнула и, быстро поцеловав его в щёку, вышла.

Алам повернулся к столу, где переливались датчики и в беспорядке валялись бумаги, пробирки и стояли весы, колбы и реторты. Никто не смел тронуть даже пылинку с его стола. Он до сих пор смешивал компоненты для препаратов вручную, не прибегая к современным методам.

Кабинет был просторным, и его разделяла на две части стена-водопад, окружённая клумбой с тропической растительностью. Малик прошёл вглубь, ему хотелось отдать Лиане несколько фотографий Ирмы, сделанных перед её отлётом на старенький плёночный аппарат, который он хранил ещё с университетских лет.

В этот момент он услышал, как хлопнула дверь и, подумал, что это Хулда вернулась что-то уточнить по пациенту.

– Профессор Алам, знаю, что я один из тех, кого вы сейчас совсем не хотели бы видеть, но…

Алам резко повернулся и от неожиданности выронил из рук снимки. Чарльз Польскович откинул назад свою белоснежную косу и в один миг, оказавшись рядом с Маликом, поднял с пола фотографии. Он на секунду застыл, глядя на улыбающуюся со снимков Ирму, но, опомнившись, протянул их Аламу.

– Как вы сюда попали? – профессору хотелось выдворить наглеца немедленно. – Я сейчас же вызову охрану. Нона?

– Профессор, охрана будет у вас через две минуты. Мне активировать протокол безопасности? – отозвалась Хранитель.

– Подождем охрану.

Польскович сделал шаг назад и примирительно поднял вверх руки:

– Прошу вас! Я только хотел поговорить о вашей дочери!

Услышав это, Алам вскипел ещё больше и, спешно спрятал фотографии во внутренний карман пиджака:

– Что вы можете знать о моей дочери! Вы пришли сюда в надежде поживится в очередной раз моим горем?

Журналист странно посмотрел на профессора, словно обдумывая, стоит ли говорить ему о чём-то важном:

– Профессор, ведь вы всегда знали, что «Тэндзин» не пропал без следа? Вы знаете что-то, чего не знают другие! Я прав? – было видно, как с каждым словом Польскович распалялся, в его глазах появился фанатичный блеск.

В этот момент в помещение стремительно вошли двое охранников.

– Профессор Алам, этот человек угрожает вашей безопасности? – спросил один из них.