Близнецы. Часть вторая

Модвин обернулся и замер. Освальд сидел на краю, задрав одну ногу и свесив вниз другую, и указывал пальцем на зеленые виноградники. Брат искренне улыбался. Он был весел и здоров. Он мог бы, наверное, выпить все вино в мире и не заметить.

Ступая осторожно, будто башня была построена из игральных карт, Модвин приблизился к Освальду и посмотрел ему прямо в лицо, на котором вдруг появилась обеспокоенность.

– Прости, – сказал Модвин. – Я тебя обманывал.

Освальд снова расслабился и широко покачал ногой.

– Мне думается, главное, что ты не обманывал самого себя. Ну же, не горбись, братец. – Он легонько ударил Модвина по спине. – Расправь крылья – и полетели.

Брат приобнял его за шею и перекинул вторую ногу через край.

Модвин никогда так высоко не падал. Они летели достаточно долго, чтобы испуг выветрился и уступил свободе. Модвину уже почти нравилось это чувство, когда он посмотрел вниз и понял, что сейчас рухнет в воду.

«Я же еще в одежде», – только и подумал он.

Вода оказалась теплой и мягкой, как прогретый лежак. Модвин погрузился с головой и не хотел выныривать, но тело требовало больше воздуха. Пришлось уступить. Он подождал немного, пока вода стечет с волос, и открыл глаза.

– Мне все больше и больше нравятся твои идеи.

Голая Сикфара сидела, расслабленно положив руки вдоль серебряных бортов ванны, и наслаждалась неловкостью ситуации. Заколов длинные волосы в огромный пучок на затылке, младшая госпожа Фретка стала очень похожа на мать.

– Ты умерла, – шепнул Модвин. – Это сон. Тебя уже нет.

Сикфара подняла волну, пересаживаясь поближе, и влажно прошелестела в ухо:

– Ты не можешь быть уверен, что это просто сон. Я хорошо тебя знаю, милый. Ты никогда не уверен.

Одежда прилипла к его телу и к ее, они поцеловались, стало тесно и слишком тепло. Модвин почувствовал, как вода переливается через край ванны, как стекает с шеи Сикфары и попадает ему в рот. Вода была соленая, словно человеческий пот. Они утонули в ней оба. Сикфара растворилась, а Модвина вынесло на каменистый берег.

Мерзкая погань остро подступила к горлу. Очень хотелось встать на карачки и позволить ей выйти, но руки и ноги не слушались. Кто-то над Модвином сжалился: схватил за воротник и помог приподняться, чтобы не испортить одежду.

«Она же и так вся вымокла, – понял вдруг Модвин. – И я у моря».

Вода любезно прибрала за ним всю грязь. Модвин поблагодарил ее вслух и услышал задорный хохот.

У смеющегося человека не было на голове волос, а в длинной бороде с проседью блестела серебристая бусина. Наверное, его волосы сгорели, вспомнил Модвин. Человек перестал смеяться и вгляделся в него цепкими зелеными глазами.

– Они назвали тебя в честь моего отца, – произнес он моложавым голосом, который звучал совсем иначе, когда человек кричал. – Забавно. – Дядька Бруно задумчиво дернул себя за стянутый бусиной кончик бороды. – Тебе не стоит следовать его примеру. Он должен был сунуть руку в пламя и взять то, что наше по праву. Но он испугался. Ты боишься огня, Модвин?

Он спросил это с усмешкой во взгляде, как будто огня никто, кроме Модвина, никогда не боялся. Усмешка сгорела в языках зеленого пламени, и это было не просто видение, а отражение в страшных глазах. Модвин почувствовал запах дыма и медленно обернулся.

Бесконечное море пылало, облизывая небеса.

– Пожар! – закричал кто-то во всю глотку. – Пожар!

– Я уже понял, спасибо, – пробормотал Модвин.

– Пожар, господин! Вставайте!

Он подскочил и задался вопросом: «Сколько я спал?» – а потом осознал, что это сейчас не имеет никакого значения.

Комнату заволокло сизым дымом. Окно так и осталось открытым, и во дворе люди кричали сквозь огненный рев.

Модвин помчался вниз.

Там были, кажется, все. Еник держал за воротник подмастерья лекаря, пока последний метался между вояками и песчаными ящиками, махая руками и прикрывая голову во время больших взрывов. Горела часть казарм, амбар и, кажется, старая конюшня. Лошадей не было слышно. Только грохот и треск.

Света было так много, что Модвин не сразу додумался – на дворе ночь. Он мог разглядеть почти всех: узнал среди бегающих взлохмаченного гетмана, видел кричащую на ухо Дивишу сестру, заметил раздающую ведра Ютту, одетую в одну ночную сорочку и укутанную до пояса в шаль.

– Отойдите подальше, господин! – проорал Лефгер. – Она может опять рвануть!

«Она?» – хотел переспросить Модвин, посмотрел на огонь и почувствовал дрожь в руках.

Она – это значит мука в амбаре. Горело и взрывалось лекарство от чумы.

Лефгер подбежал ближе и повторил:

– Отойдите!

– А где Крынчик? – громко спросил Модвин.

Хорунжий сощурился и отвел взгляд.

– Внутри. Пару мешков вынес, побежал за третьим и… там остался.

Звон в ушах Модвин принял за последствия нового взрыва, но огонь перестал кричать – сворачивался змеиным клубком и шипел, когда его посыпали песком и кое-где заливали водой.