Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник

Фрида снова глотнула водки. Напиток обжег ей горло, а затем жаром разлился по груди. Она рассказала Джозефу, как сидела на полу ванной Оливии, пока Хлоя стояла на коленях, наклонившись над унитазом и содрогаясь от спазмов – даже когда блевать было уже нечем. Фрида ничего не говорила, просто потянулась к девочке и осторожно положила ладонь ей на затылок. Потом вытерла лицо Хлои смоченным в холодной воде полотенцем.

– Я не знала, что сказать. Я просто все время думала, каково это, когда тебе плохо, тебя тошнит, а рядом стоит взрослая женщина и читает нотации о том, что нужно знать меру. Вот я и молчала.

Джозеф не отвечал. Он смотрел в рюмку, словно на самом ее донышке что-то светилось и ему нужно было сосредоточиться, чтобы понять, что именно. Фрида обнаружила, что ее успокаивает разговор с человеком, который не пытается быть умным, веселым или сочувствующим. Поэтому она рассказала ему о визите к Алану. К своему удивлению, она услышала, словно со стороны, как говорит Джозефу и о своем походе в полицию.

– Что вы думаете? – спросила она наконец.

Очень медленно, двигаясь с еще большей осторожностью, чем обычно, Джозеф снова наполнил ее рюмку.

– Что я думать, – заметил он, – так это то, что вам не надо думать об этом. Слишком много думать вредно.

Фрида отхлебнула выпивку. Это уже третья рюмка? Или четвертая? А может, и вовсе пятая? Или Джозеф просто все время доливает по чуть-чуть, так что на самом деле получается не несколько порций, а одна, растянутая во времени, постепенно увеличивающаяся в объеме? Она только-только начала соглашаться с его предложением не думать, как зазвонил телефон. Ее так удивило то, что она собиралась сказать, что она не стала брать трубку.

Джозефа это, похоже, озадачило.

– Вы не ответите?

– Ладно.

Фрида глубоко вздохнула – она не могла поручиться за четкость собственного мышления – и сняла трубку.

– Алло!

– Я люблю тебя.

– Кто это?

– Сколько женщин звонят и говорят, что любят тебя?

– Хлоя?

– Я правда тебя люблю, хотя ты ужасно строгая и холодная.

– Ты все еще пьяна?

– Если я говорю, что люблю тебя, это обязательно значит, что я пьяная?

– Знаешь, Хлоя, тебе надо лечь в постель и хорошенько выспаться.

– Я уже в кровати. Ужасно себя чувствую.

– Вот и оставайся там. Ночью пей побольше воды, даже если от этого тебе станет хуже. Я перезвоню завтра.

Она положила трубку и скорчила Джозефу сердитую мину.

– Нет, – сказал он. – Это хорошо. Вы чинить вещи. Вы как я. Два дня назад мне звонить женщина – я раньше у нее работать. Она кричать. Я приезжать к ней домой. Из трубы течь вода, лить оттуда, как фонтан. В кухне воды уже пять сантиметров. Она продолжать кричать. Это просто клапан. Я поворачивать клапан, я перекрыть воду. Так и вы. Что-то случаться, они звонить вам, вы бежать к ним и спасать их.

– Хотела бы я быть такой, – вздохнула Фрида. – Я очень хотела бы быть человеком, который знает, что делать, когда у кого-то ломается бойлер или не заводится машина. Это те знания, которые действительно улучшают жизнь. Вы – человек, который устраняет протечку в трубе. А я – человек, которого нанимает компания, выпустившая эту трубу, чтобы я пошла к возмущенному клиенту и попыталась убедить его не подавать на них в суд.

– Нет, нет, – возразил Джозеф. – Не говорите это. Вы само… себя…

– Себялюбивая.

– Нет.

– Самодур.

– Нет! – воскликнул Джозеф, размахивая руками, словно пытаясь жестами объяснить значение слов, которые не мог подобрать. – Вы говорить: «Я плохая», чтобы я сказать: «Нет, вы хорошая, вы очень хорошая».

– Возможно, – согласилась Фрида.

– Нет, вы не соглашаться, – попросил Джозеф. – Вы должны спорить.

– Я слишком устала. И слишком много выпила.

– Я работать с вашим другом Рубеном, – сказал Джозеф.

– Не могу назвать наши отношения дружескими.

– Странный человек. Но он говорить о вас. Я узнавать о вас.

Фрида вздрогнула.

– Рубен знал меня лучше всех, но с тех пор прошло десять лет. Я сильно изменилась. Как он?

– Я улучшать его дом.

– Это хорошо, – сказала Фрида. – Возможно, именно это ему и нужно.

– Может, все-таки объясните, почему вам так срочно потребовалось увидеться со мной?

Саше Уэллс было лет двадцать пять. Она была одета в темные брюки и жакет, словно специально созданный для того, чтобы скрывать фигуру. Ее грязные светлые волосы были взъерошены, и она постоянно проводила по ним рукой, убирая пряди с глаз, даже когда их там не было, и хотя ее стройность грозила перейти в худобу, а пальцы левой руки покрывали пятна от табака, и она встречалась с пристальным взглядом Фриды лишь для того, чтобы растянуть губы в обаятельной полуулыбке, – ее красота была очевидна. Но большие темные глаза словно извинялись за это. Она вызывала у Фриды аналогию с раненым животным, которое реагирует на обиду не агрессией, а бегством. Какое-то время они молчали. Саша нервно перебирала пальцами. Фриде очень хотелось позволить ей закурить. Ей явно отчаянно нужна была затяжка.

– У моего друга Барни есть приятель по имени Мик, который говорит, что вы классная. Что я могу доверять вам.

– Вы можете говорить здесь все, что захотите.