Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник

– Кости целы, – ответил Карлссон. – Несмотря на все ваши усилия. Но у него несколько ужасных синяков, и завтра они будут производить еще более удручающее впечатление; я уже молчу о послезавтра. – Он наклонился и сжал правую руку Фриды. Она вздрогнула. – Можете шевелить пальцами? – Она кивнула. – Мне доводилось видеть, как от таких ударов ломались суставы. – Он слегка погладил ее по руке, отчего она опять вздрогнула, и отпустил. – Кстати, вы когда-нибудь слышали выражение «лежачего не бьют»? Тем более ногами. Я так понимаю, доктор Ранделл – тоже психоаналитик. Вы именно так обычно улаживаете профессиональные разногласия?

– Если вы здесь для того, чтобы выдвигать против меня обвинения, – заявила Фрида, – то давайте быстрее.

– Это не мой район, – возразил Карлссон. – Но предполагаю, что в обычных обстоятельствах вам бы предъявили обвинение в причинении физического вреда и нанесении ущерба. Думаю также, что у вас – одному Богу известно почему! – нет приводов в полицию. Значит, возможно, вы отделаетесь легким испугом: месяцем тюрьмы.

– Я с радостью пойду на суд!

– К сожалению, я подозреваю, что вам откажут в минуте славы в зале суда. Я только что говорил с арестовавшим вас полицейским, и, похоже, доктор Ранделл настаивает на том, чтобы обвинений против вас не выдвигали. Моему коллеге это не понравилось. Он очень, очень расстроен.

– Что насчет ресторана?

– Разумеется, – кивнул Карлссон. – Я даже видел фотографии. Вы знаете, в прошлом, когда я сталкивался с подобными местами преступления, когда жертва отказывалась выдвигать обвинение, причина обычно лежала в том, что его запугала какая-то банда. Возможно, вы что-то от нас утаили? – Как он ни пытался сдержать улыбку, она все же появилась у него на лице. – Сделка с наркотиками прошла не так, как надо?

– Это частное дело.

– Но даже тогда, – продолжал Карлссон, – мне ни разу не доводилось слышать о том, чтобы жертва так рвалась лично оплатить весь нанесенный ресторану ущерб. – Он помолчал. – Вы не тот человек, от которого я ожидал скандала в общественном месте и последовавшего за этим ареста. Да и вы, похоже, не особенно довольны, что избежали процедуры, которая пугает большинство людей: быть подвергнутой судебному преследованию, признанной виновной, угодить в тюрьму и все в таком роде.

– Меня это не волнует, – заявила Фрида.

– Вы крепкий орешек, – признал он. Неожиданно выражение его лица изменилось. – Должен ли я что-то еще узнать об этом деле? Что-нибудь, связанное с уголовщиной?

Фрида покачала головой.

– Что же он тогда натворил? – спросил Карлссон. – Спал с пациентками?

Выражение лица Фриды не изменилось.

– Я не могу смотреть на такие вещи сквозь пальцы, – раздраженно заявил Карлссон. – Тут вам не Сицилия.

– Мне все равно, как вы на это смотрите.

– Но вы же сами мне позвонили!

Фрида смягчилась.

– Вы правы, – сказала она. – Простите. И спасибо.

– Я приехал сказать вам, что вы свободны. И я, вообще-то, собирался отвезти вас домой, – добавил он, и в его голосе прозвучало отчаяние. – Во что бы превратился наш мир, если бы все улаживали свои проблемы подобным образом?

Фрида встала.

– А каков наш мир сейчас? – только и спросила она.

Глава 22

Во вторник Фрида попросила Алана:

– Расскажите мне о своей матери.

– О моей матери? – Он пожал плечами. – Она была… – Он замолчал, нахмурился и посмотрел на ладони, словно ответ скрывался там. – …Хорошей женщиной, – запинаясь, закончил он. – Она умерла.

– Я имела в виду другую мать.

Он словно получил удар кулаком в живот. Она даже услышала, как с его губ сорвался стон от неожиданной боли. Он согнулся, и его лицо исказилось.

– О чем это вы? – наконец выдавил он из себя.

– О вашей биологической матери, Алан.

Он недовольно проворчал что-то.

– Вас ведь усыновили?

– Как вы узнали? – прошептал он.

– Ничего сверхъестественного. Я просто увидела фотографию ваших родителей у вас дома.

– И что?

– У них голубые глаза. У обоих. А у вас – карие. Это генетически невозможно.

– Вот как.

– Когда вы собирались сказать мне?

– Не знаю.

– Никогда?

– Это не имеет никакого отношения к делу.

– Вы шутите?

– Меня усыновили. Вот и все.

– Вы так отчаянно хотите иметь собственного ребенка, что вас посещают очень яркие видения и повторяющиеся приступы паники. И вы считаете, что ваше усыновление не относится к делу?

Алан пожал плечами. Он поднял глаза, встретился с ней взглядом и снова опустил их. На улице рука подъемного крана рванулась в пронзительно-синее небо. С его зазубренного захвата полетели комья грязи.

– Я не знаю, – пробормотал он.

– Вы хотите сына, который бы в точности походил на вас. Вы отвергаете саму идею усыновления. Вы хотите собственного ребенка – с вашими генами, вашими рыжими волосами и веснушками. Словно вы хотите усыновить самого себя, спасти себя и позаботиться о себе.

– Все не так!

У Алана был такой вид, словно ему хотелось закрыть ладонями уши.

– Это большой секрет?

– Кэрри знает, конечно же. И один друг. Я проговорился после того, как опрокинул пару рюмок. Но зачем мне болтать об этом со всеми подряд? Это мое личное дело.