Близнецы Освенцима. Правдивая история близнецов доктора Менгеле

Однако вскоре после нашего рождения антисемитизм стал стремительно распространяться в Румынии. То есть многие теперь не терпели евреев просто потому, что они евреи. Но мы, будучи совсем детьми, даже не знали, что такое антисемитизм, пока венгерская армия не вторглась в наш городок в 1940 году.

Отец как-то рассказал нам, как испытал антисемитизм на себе в 1935 году, когда нам с Мириам был всего год. В том году Железная гвардия (экстремистская антисемитская партия, руководившая газетами, полицией и управлением нашей деревни) разжигала ненависть к евреям с помощью выдуманных историй о том, какие евреи злые, как они хотят всех обмануть и захватить мир в свои руки. Моего отца и его брата Аарона заключили в тюрьму по обвинению в неуплате налогов; но это, конечно, была ложь – они всегда платили налоги. Их арестовали только потому, что они были евреями.

Папа рассказывал, что когда их выпустили, они с дядей Аароном решили попробовать перебраться в Палестину. Когда-то евреи проживали на территории Палестины на Ближнем Востоке – до изгнания во времена Римской империи. Многие евреи думали о ней как о родине, особенно во времена гонений, куда пора вернуться. В начале XX века часть Палестины была отдана евреям-иммигрантам, и в конце концов в 1948 году она стала независимым Государством Израиль.

Папа и дядя Аарон провели в Палестине несколько месяцев, после чего вернулись в Румынию. По возвращении домой дядя Аарон и его жена продали все свое имущество, чтобы вскоре куда-то мигрировать.

Папа тоже убеждал маму уехать в Палестину.

– Там хорошо, – говорил он. – Так тепло. И работу найти легко.

– Нет, – протестовала мама. – Я не могу взять и переехать с четырьмя маленькими детьми.

– Уезжать надо сейчас, пока для нас все не стало еще хуже, – убеждал папа. Его пугали новости о растущих гонениях евреев не только в Румынии, но и по всей Европе.

– Что нам там делать? На что нам жить? Мне в пустыне делать нечего, – отвечала мама. Она, как это иногда делают мамы, настояла на своем и наотрез отказалась что-либо делать. Я часто думала о том, как сложилась бы наша жизнь, если бы она сдалась.

В своей маленькой румынской деревушке мы жили в хорошем доме на большой ферме. Нам принадлежали тысячи акров земли, на которых росли пшеница, кукуруза, бобы и картофель. У нас были коровы и овцы, которые давали сыр и молоко. Также у нас был большой виноградник, и мы делали свое вино. В нашем саду росли яблоки, сливы, персики и вишни трех цветов – красные, черные и белые. Летом мы вешали ягоды себе на уши, притворяясь, будто это сережки, а мы все – изысканные дамы.

Мама очень любила свой садик с цветами перед домом, любила грядки на заднем дворе, все хозяйство с коровами, курами и гусями.

Но больше всего она боялась покинуть собственную маму. Мы любили ездить в гости к бабушке и дедушке Герш. Мама – единственная дочка – чувствовала, что обязана заботиться о бабушке, она действительно часто нуждалась в маминой помощи.

– И вообще, здесь мы в безопасности. – говорила мама. Она искренне верила, что слухи о том, что немцы и их новый глава государства, Адольф Гитлер, поднимают волну гонений, были лишь слухами. Она не видела нужды бежать в Палестину или Америку, где наш народ был в безопасности. Поэтому мы остались в Порте.

В Порте проживала всего сотня семей, в основном христиан; у нас был деревенский священник. Дочь священника, Люси, была нашей лучшей подругой, мы с Мириам обожали с ней играть. Летом мы лазали по деревьям в саду, читали книжки, ставили пьесы в нашем маленьком самодельном театре, состоящем из натянутой между двумя деревьями простыни. Зимой мы помогали Люси украшать елку, только папе мы не говорили – он бы не одобрил.

Хотя слухи о том, что евреев принудительно вывозят в трудовые лагеря, росли, мама все равно не верила, что нам что-то угрожает. Даже когда мы узнали о новых гетто – районах в европейских городах, куда сгоняли евреев и где они жили в грязи и нищете, – мы не верили, что нам что-то угрожает. Даже когда у евреев отобрали все имущество, все права, когда их стали отправлять в трудовые лагеря и принуждать к рабскому труду, мы не думали, что это может случиться с нами. Мы не думали, что они дойдут до нашей деревушки.

Помню, как однажды через нашу деревню прошли евреи из будапештского лагеря. Венгерское правительство использовало их рабский труд для постройки железных дорог, а когда стройка завершалась, евреев увозили обратно в лагерь. Во время работ им было негде ночевать, так что папа разрешил им спать в нашем хлеве. Иногда жены приходили их навестить и останавливались у нас. В благодарность эти женщины приносили нам всякие игрушки, а главное – книги из города. Мы были в восторге от книг, проводили в их мирах часы напролет. Я могла за день прочесть целую книгу. Это воспитало во мне любовь к чтению с юных лет.