Близнецы-соперники

– Прощупай Барстоу. Этот чайник обожает бренчать своими медалями.

– Ты его не знаешь?

– Я знаю его методы работы, – усмехнулся Грин.

Эндрю поразило совпадение: такими же словами Эдриен охарактеризовал деятельность «Зоркого корпуса».

– Он незаменим на поле боя…

– Храбрость, – прервал его капитан, – в данном случае к делу не относится. Проверь прежде всего Барстоу!

– Непременно. – Эндрю не мог больше выслушивать упреки Грина. Надо было перехватить инициативу. – Что в Балтиморе? Я беспокоюсь.

Конверты в Балтиморе получал двадцатилетний племянник Мартина.

– Там все спокойно. Он скорее покончит с собой. Я был там в прошлую субботу. Если бы что-то случилось, я бы знал.

– Ты уверен?

– И обсуждать не стоит. Я хочу поподробнее узнать об этом чертовом признании. Когда расколешь Барстоу, постарайся узнать точно, слово в слово, что он им наплел. Они, наверное, оставили ему экземпляр. Узнай, есть ли у него военный адвокат.

Майор снова приложился к своему стакану, отводя взгляд от Грина. Эндрю не нравился тон капитана. Он явно командовал. Но вообще-то Грин был парень что надо – особенно в трудную минуту.

– А что ты можешь узнать у своих людей в минюсте?

– Больше, чем думает этот чертов черномазый. У нас есть специальный фонд, чтобы подкармливать маклеров, которые перехватывают контракты на вооружение. Нам наплевать, кому перепадают лишние бабки, нас интересуют только поставки. Ты бы удивился, узнав, как госслужащие с мизерной зарплатой катаются в отпуск на острова в Карибском море. – Грин усмехнулся и откинулся на спинку скамьи. – Думаю, мы это обстряпаем. Без наших досье их повестка в суд – пустая бумажка. А то, что офицеры на передовой вечно чем-то недовольны, так это ни для кого не новость.

– Именно это я и сказал своему брату, – заметил Эндрю.

– Я что-то не могу его понять, – сказал Грин и наклонился поближе к майору. – И вот еще что: чем бы ты там в Наме ни занимался, смотри, чтобы все было чисто!

– В этом деле, надеюсь, у меня опыта побольше, чем у тебя. – Эндрю закурил. Рука его не дрожала, хотя раздражение росло. Он был этим доволен.

– Очень может быть, – сказал Грин спокойно. – Ладно, у меня для тебя кое-что есть. Мне казалось, с этим можно подождать до нашей следующей встречи, но нет смысла.

– А что такое?

– В прошлую пятницу к нам поступил запрос из конгресса. От некоего конгрессмена Шандора, он член Комитета по вооруженным силам. Речь шла о тебе, поэтому я попридержал бумагу.

– Что им надо?

– Не много. Сведения о твоих служебных перемещениях. Сколько времени ты находился в Вашингтоне. Я им выдал стандартный ответ. Что ты был кандидатом на высокий пост. И что в Вашингтоне находился постоянно.

– Интересно, что…

– Я не закончил, – сказал Грин. – Я позвонил помощнику этого Шандора и спросил его, чем это ты так заинтересовал конгрессмена. Он проверил какие-то бумаги и сообщил, что запрос направил приятель Шандора, некто по имени Дакакос. Теодор Дакакос.

– Это еще кто?

– Греческий судовладелец. Из вашего круга. Миллионер.

– Дакакос? Первый раз слышу.

– Эти греки шустрые ребята. Может, у него для тебя подарочек? Маленькая яхточка или собственный батальончик?

Фонтин поморщился.

– Дакакос? Я сам могу купить себе яхту. И получу батальон, если захочу.

– Ты и батальон можешь купить, – сказал Грин и выбрался из-за стола. – Ну, желаю удачной командировки. Позвони, когда вернешься.

– А ты что собираешься делать?

– Разнюхать все, что можно, об этой черномазой сволочи, которую зовут Невинс.

Грин зашагал к выходу. Эндрю посидел еще минут пять. Ему надо заехать домой и вернуться на работу. Его самолет улетает в половине второго.

Дакакос. Теодор Дакакос.

Кто же это?

Эдриен встал с кровати, сначала опустив на пол правую ногу, потом левую. Он старался не шуметь, чтобы не разбудить Барбару. Она спала, но у нее чуткий сон.

Было половина десятого вечера. Он встретил ее в аэропорту около пяти. Она отменила семинары в четверг и пятницу. Барбара была слишком взволнована, чтобы заниматься со скучающими студентами из летней школы.

Она получила возможность ассистировать крупному антропологу Саркису Хертепияну в Чикагском университете. Хертепиян в настоящее время занимался изучением результатов раскопок в районе Асуанской плотины. Барбара была в восторге, и ей захотелось немедленно отправиться в Вашингтон и рассказать о своей удаче Эдриену. Когда в ее жизни все шло как нужно, она была очень энергична: ученый, ни на минуту не утрачивающий способности удивляться…

Странно. Ведь и он, и Барбара выбрали профессию из чувства противоречия. Его профессиональная биография началась с уличных беспорядков в Сан-Франциско, ее – со скандальной истории, происшедшей с ее матерью, которую лишили законного места работы в колледже только потому, что она была матерью. Женщине с ребенком было отказано в праве занять высокую должность в университетской иерархии. И тем не менее и Эдриен, и Барбара нашли себе в жизни дело, которое погасило в их душах обиду и гнев.

Это их тоже связывало.