Близнецы-тираны (ЛП)

— Д-да, — почти заикается она, краснея красивым розовым оттенком, когда ее глаза встречаются с моими.

— Скажи мне, Джун. Скажи мне, как сильно ты это любишь.

— Это… это так приятно, Кейд… Мне нравится, как сильно это обжигает, мне нравится такая боль. Пожалуйста. Сделай мне еще больнее. Я хочу большего…

Я заставляю ее повернуться и лечь на живот, затем беру бутылочку смазки и щедро лью ей на задницу. Она чувствует, что должно произойти, и все ее тело напрягается, пока она ждет меня. Но тигровый бальзам все еще творит свое волшебство, и как бы она ни старалась оставаться неподвижной, ощущение жжения ей не позволяет этого. Джун извивается подо мной, умоляя меня о большем, когда ее голос срывается на моих словах:

— Сегодня я трахну тебя в задницу, — устрашающе обещаю я ей, наблюдая, как она дрожит.

Мы готовили ее к этому уже некоторое время. Она носила по моей просьбе анальную пробку, держа ее в течение нескольких часов подряд. Но сегодня вечером произойдет заключительный акт моей миссии. Сегодня вечером я буду по самые яйца в заднице своей жены… И она ничего не сможет сделать, чтобы остановить меня.

Я убеждаюсь, что ее попка смазана, вдавливая липкую жидкость в ее дырочку.

— Подыграй мне, — приказываю я ей, и она снова хнычет, но делает, как ей сказано, напрягая мышцы и устраивая мне настоящее шоу. Я становлюсь все тверже и тверже, мой член истекает предварительной спермой, и с каждой секундой его становится все труднее игнорировать. — Встань на колени, Бабочка.

Она делает, как ей говорят, хотя ее тело все еще дрожит от ощущений бальзама. К счастью для нее, сейчас это проходит, но скоро я причиню ей другую боль, от которой у нее наверняка закружится голова. Как только она становится на колени, я раздвигаю ее ягодицы, издавая стон, видя, как из ее киски постоянно капает смазка. Я намазываю её на ее дырочку, делая ее влажной и готовой для меня, и наслаждаясь моментом, приставляя свою толстую головку члена к ее входу.

— Будет больно, — предупреждаю я ее.

— Мне все равно. — Она уже на грани. Так далека от той невинной маленькой девочки, которую я помню. Джун Миллер теперь настоящая женщина, и она вся блядь моя. — Пожалуйста Кейд… Трахни меня в задницу, пожалуйста, я так долго ждала.

Я смазываю свой член, а затем медленно, но с силой начинаю толкаться в нее. Боль, должно быть, ослепляет, но она терпит это, постанывая так сильно, что мой член становится только тверже, когда я дюйм за дюймом проникаю в ее последнюю девственную дырочку.

— О, мой гребаный Бог, Бабочка. — Рычу я. — Твоя задница такая охуительно тугая… Так хорошо ощущается. Обхвати меня, давай же. Я хочу чувствовать тебя.

Она делает то, что я ей говорю. Давление ее дырочки, сжимающейся вокруг моего члена, ошеломляет, доставляя мне безумное удовольствие и заставляя мою гребаную голову кружиться. С каждой проходящей секундой я должен бороться с желанием войти в нее, заявить на нее права, взять то, что всегда было моим, черт возьми. Но я заставляю себя двигаться медленно, мучая ее, пока мой член, наконец, не оказывается внутри нее.

— Мне больно, — шипит она. — Достань его, Кейд!

— Просто оставайся в этом положении. — Я беру ее волосы в кулак и осторожно откидываю их назад, так что она вынуждена поднять на меня глаза. — Если я вытащу его сейчас, будет только больнее.

— Пожалуйста, — хнычет она. — Это чертовски больно, Кейд…

— Терпи, Бабочка, — рычу я. — Мне, блядь, все равно, если это причиняет тебе боль, если это сейчас приятно для меня…

Мои слова заставляют ее стонать от удовольствия, и с каждой проходящей секундой ее узкая маленькая дырочка привыкает ко мне все больше и больше. Она принимает меня, удерживая в себе. Я не могу сейчас вырваться, она слишком крепко сжимает меня. Вместо этого я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо, когда она выкрикивает мое имя.

— Ты хочешь, чтобы я кончил в твою маленькую тугую задницу, Бабочка?

— Черт, — выдыхает она. — Нет, я…

— Ты уверена? — Спрашиваю я, голос сочится темной сладостью. — Ты уверена, что не хочешь этого?

— Кейд! — Она извивается подо мной, и это движение только делает мой член еще тверже. — Кейд, пожалуйста.

— Пожалуйста, что? — Я шлепаю ее по заднице, звук эхом разносится по комнате. Но Джун больше не молит о пощаде. Нет, сейчас она стонет, распутная и равнодушная ко всему, кроме собственного удовольствия. — Не забудь попросить то, чего хочешь, Джун. Скажи мне, что у тебя на уме. Расскажи мне, как хорошо ощущается этот толстый член, когда он растягивает твои дырочки.

— Войди в меня, — шепчет она. — Я сделаю все, что угодно.

— Скажи, что любишь меня, — приказываю я ей, зная, что это ранит часть ее. Несмотря на все, через что мы прошли, со дня предложения руки и сердца я больше не сказал Джун волшебных слов, а от неё требую. — Скажи это, Бабочка.

— Я люблю тебя, — выдыхает она. — Я люблю тебя, Кейд. Кончай в мою задницу, пожалуйста, блядь, пожалуйста!

Я вколачиваюсь в неё бёдрами, бормоча ей на ухо:

— Это причиняет тебе боль?

— Да! — кричит она. — Это больно, о Боже, это так чертовски больно, Кейд.