Близости (СИ)

Выходит, наши личности чрезвычайно изменчивы, а с ними и все течение нашей жизни — какая неудобная мысль. Я разглядывала Кееса через стекло кабинки, и альтернативная версия событий обозначалась все резче, заполняя пространство между ним и мной. Внезапно Кеес выпрямился и повернулся к боковой двери зала, по его лицу расползся широкий волчий оскал, который я по-мнила по вечеринке. Кеес приветственно распростер руки; изогнув шею, я увидела, что входит бывший президент. Он выглядел хорошо выспавшимся и ухоженным, на нем был темно-синий костюм, похожий на тот с фотографии, из его президентских времен. И где он ухитрился его раздобыть, адвокаты, что ли, расстарались, нашли готовый, или пришлось вызывать портного в следственный изолятор посреди ночи, как недавно вызывали меня. Президент вел себя спокойно, даже устало, он точно чувствовал, как вся энергия Суда потоком устремилась к нему, в черную дыру его персоны.

Кеес так и стоял перед ним, раскрыв объятия, и уже начал понемногу сникать, бывший президент держал его в зависшем состоянии. На лице Кееса мелькнула растерянность, и мне вдруг стало его жалко. Бывший президент кивнул — формально, отстраненно. В ответ Кеес выдал-таки свой фирменный натиск и заключил президента в восторженные объятия, как старого друга. Президент выдержал этот приступ нежности. Кеес, взбодрившись, провел его на место, держа руку на его плече. Он нарочно выпячивал физический контакт, и я подумала, что, помимо его обычного самолюбования, тут есть кое-что еще, расчет на то, чтобы все вокруг увидели: обвиняемый — обычный человек, как и все, он вполне способен жить в гражданском обществе, у него есть друзья и семья, и нам вовсе не нужно прятаться от него.

Он словно говорил: вот я не боюсь. Может, в этом и была вся суть. Кеес, конечно, чудной, но совершенно заурядный человек с предрассудками и домыслами заурядного человека. Однако если Кеес и впрямь ни капли не боялся бывшего президента — с его-то списком преступлений, в которых его сейчас обвиняли, — тогда Кеес в самом деле необычный, он то ли запредельно храбр, то ли подвержен когнитивному диссонансу. Бывший президент между тем кивал и кивал, а Кеес все говорил — прямо какое-то словесное недержание. Что, интересно, он излагает — какие-то технические детали? В действительности неважно, что он говорит, это все пантомима, театр, и Кеес посредством своего маленького шоу легализует обвиняемого в глазах Суда и видеокамер, в глазах всего мира.

Вот он, новый адвокат, тихим голосом произнесла Амина. Внизу бывший президент внезапно вскинул руки: мол, хватит уже, довольно. Кеес отступил. Ясно: его отослали. Кеес служил бывшему президенту, как и огромное количество людей, что служили ему прежде. А теперь этот круг сузился до нескольких человек, включая Кееса, сгрудившихся вокруг обвиняемого в судебном зале. Было бы мудро со стороны Кееса сохранять бдительность, из короткого диалога между двумя мужчинами явно следовало: бывшим президентом двигало неукротимое своенравие, оно питало его способность доминировать и смирять. Бывший президент поправил галстук с высокопарным и раздраженным видом. Кеес вернулся за свой стол, спустя мгновение главные двери распахнулись и вошли судьи.

«Встать, суд идет! Заседание Первой палаты прошу считать открытым». Кеес тоже поднялся вместе со всеми, вскинул подбородок, прищурился и как будто выпятил грудь под мантией. Рядом со мной Амина приступила к переводу — руки лежали на столе перед ней, ручка сновала между пальцами. Амина была очень спокойной, почти безмятежной. «Можно сесть». Амина аккуратно сняла ниточку с рукава блузки и перевела слова председателя суда: «Сейчас я предоставляю слово свидетелю».

Дородный мужчина средних лет вошел в зал и направился к трибуне для свидетелей. Он осторожно опустился на стул; лицо вороватое и стыдливое. «Прошу вас встать. Пожалуйста. Да, встаньте, пожалуйста, и сообщите вашу дату рождения и род занятий». Мужчина кое-как поднялся на ноги. Бывший президент опять поправил галстук — это у него, скорее всего, нервное, а вовсе не для устрашения, мне показалось, в его глазах мелькнуло мрачное предчувствие. Или предвкушение. «Благодарю вас. Садитесь, пожалуйста. Да, спасибо. Продолжайте». Амина умолкла. Свидетель наклонился к микрофону и посмотрел на судью.