Блог Бабы Яги. Темная сторона

Настасья развлекалась рубкой ближайших сухих деревьев, проверяя остроту и прочность меча. Молодецкая удаль вкупе с наивностью, азартом, бесстрашием и, чего греха таить, некоторой глупостью даже забавляла. Не могу сказать, что я опасалась выдать кому-то наше местоположение, но радостные крики, треск дерева и звон металла сильно оживляли унылый, скупой на звуки и краски пейзаж. Короче говоря, нас слышно за несколько вёрст.Животные молчат. Бальтазар смотрит отрешённым взглядом, разговаривать не хочет. Морок… Не знаю, нормально ли, что конь сидит как собака. И все мы наблюдаем за богатырскими упражнениями.– Янина! Тьфу, наградили тебя родители именем, экое странное. Добрый меч-кладенец, не тупится, смотри! – Настя демонстративно порезала палец, доказывая мне качество. Она сияла как самовар, открытая, по-детски непосредственная, не улыбнуться в ответ было невозможно. Она плюхнулась рядом, периодически посасывая палец в попытке остановить кровь, и одновременно деловито снимала навершие с рукояти кладенца.– Ты что делаешь? – удивилась я.– Хочу посмотреть, какой в нём оберег спрятан.Она сняла похожее на толстую сосновую шишку навершие, и на мозолистую ладонь выпало…– Правое око осетра! – радостно вскрикнула девица. – Добрый оберег. Аще кто пойдет на войну и он бы носил правое око осетра-рыбы, тогда одолеет врагов своих, – продекламировала Настасья, убирая находку обратно и возвращая деталь меча на место, и вдруг шепнула мне в ухо: – Здесь кто-то есть. Рядом, наблюдает, я чувствую. Но ты не бойся, я сейчас.Я не успела возразить, что вообще-то не боюсь, как моя телохранительница вскочила, хаотично размахивая мечом и улюлюкая. Несколько минут она бегала по всему крыльцу, сосредоточенно сопя и делая резкие выпады. Сколько прыти, святые суслики, как ребёнок на детской площадке.– Боевая блондинка – это опасно, – философски изрёк Морок.– Ага, попался! А ну-ка покажись, нечисть! – радостно закричала Настасья, тыкая остриём меча в угол веранды.– Тихон там, остынь, вояка, – хмыкнул кот.Курлы! Про малыша-то я и забыла совсем.– Тихон? Какой такой Тихон? – недоверчиво уточнила Настасья.– Летописец мой.Я попросила его появиться. Маленький шпион крепко прижимал к себе блокнот, а в нескольких сантиметрах от его пятачка застыло остриё меча. Тихон скосил глаза к переносице и приглушённо хрюкнул.– Это что за зверь такой диковинный? – сдвинула брови богатырша, но меч не убрала, пришлось вмешаться.– Стася, он свой, – я отвела её руку в сторону, Тихон шмыгнул мне за спину. – Летописец. Приставлен ко мне жизнь мою писать и подвиги.– Чего пи́сец? Сколько чудес в свете есть, никогда не встречала такого зверя. На человечьем лице свиной пятак и уши, руки человечьи, ноги, а позади поросячий завиток. – Она сдвинула брови ещё суровее: – Всегда рядом?Кладенец с характерным звуком вернулся в ножны.– Ну да.– А ежели я в баньке париться буду, голенькая как ребёночек? – недоуменно сдвинула брови богатырша. – Так он подсматривать будет?Я только хотела сказать, что нет, но прикусила язык, и вот мы уже вдвоём смотрим суровым взглядом сверху вниз на канцелярского работника.– Что вы уставились на меня? Не смотрю я, как вы личные дела делаете! Больно надо, – взвизгнул Тихон, что при его шепелявости звучало крайне комично.– А баба у тебя есть? – не унималась телохранительница.– Нет, не положено, – бедняга втянул голову в плечи.– Как так – не положено?– Нет их у нас, мы все одинаковые.Стася замерла с открытым ртом, потом просто развернулась и ушла, хлопнув дверью. Из Изольды доносилось сварливое ворчание, но разобрать слов я не смогла. Бальтазар с Мороком валялись в пыли и ржали, даже Супчик смеялся на свой лад. Одному Тихону было не до смеха, у него с юмором вообще очень туго.– Она теперь всё время с нами жить будет?Я развела руками. Это как пойдёт. Вообще она мне нравится. Непосредственная, живая. Может быть, расшевелит меня, временами я чувствую себя апатичной и медленной, а столько всего надо сделать. Яйца древней змеюки, например, где-то ждут своего часа. Игла старого Кощея, Баюн этот.– Странная ты, Яга, – Морок положил голову на перекладину веранды. Его красные глаза как-то потухли до тёмно-красного, винного цвета. – С летописцем дружишь. Он же шпион.– Он работает, что его, убивать за это?– Хозяин мой не жалует, я даже не видел ни разу это существо, слышал только, как они сразу не поладили.Выкинуть в окно называется по-другому, мне кажется. Тихон только вздохнул и на всякий случай держался рядом. Я в окно не выкину и в обиду не дам, мы уже давно нашли общий язык.***Перед серьёзным делом неплохо бы осмотреться. День никак не желал заканчиваться, красный шар в сером небе висел как и прежде, хотя по моим ощущениям прошло много времени. Я бросила взгляд на часы: тринадцать часов двадцать две минуты. Стоп. У меня сломались часы или они не работают в Нави? По моим ощущениям, уже вечер, но стрелки не сдвинулись ни на деление.– Эй, компаньоны! Как здесь часы работают?– Не работают. У Андрюхи тоже проблема, показывал мне эту штуку со стрелками, злился. Нашли о чём беспокоиться. Кому оно интересно, это время? – Морок дремал. Ответил, не открывая глаз, его ноздри фыркали паром, а под кожей стали заметны багровые нити – артерии, вены. Наверное, не кровь в его жилах течёт, совсем не кровь.– А когда вечер?– Никогда. Здесь только день и ночь. Скоро увидишь, как солнце упадёт.– Прекрасно, – я пихнула молчаливого кота в бок. – Всезнайка, куда делись твои наставления?Бальтазар не ответил, вообще не отреагировал, как будто огромная плюшевая игрушка. Я ткнула его пальцем под рёбра, как он терпеть не может – ноль эмоций. Тревога накрыла мощной волной, во рту пересохло. Я взяла его голову в руки, посмотрела в широко открытые глаза и отшатнулась – на меня смотрел не он. Радужки серые, зрачки расширены и будто плёнкой затянуты. Вот чёрт! За нами наблюдают самым наглым образом, кто-то вошёл в контакт с моим котом, а я не обратила внимания.– Нет-нет-нет, – я встряхнула друга, но кот остался вялой меховой тряпкой с чужими хищными глазами.– Что случилось? – открыл глаза конь.Я прижала голову кота к себе и затаила дыхание в попытке сосредоточиться, проникнуть в его мозг. Будто сквозь помехи я видела Морока, наш пейзаж, на шум вышла Настасья, её сапоги в поле зрения Бальтазара, озадаченные голоса, как через вату.«Бальтазар! – кричала я в его голове. – Ты здесь? Отзовись!»Нет ответа.Меня затянуло глубже, я уже не слышала голосов извне, только свой, зовущий кота. Сложно описывать путешествие в чужом подсознании, ты не чувствуешь тела, словно одна голова с завязанными глазами, и иногда опускаешь взгляд туда, где повязка неплотно прилегает к лицу и можно подсмотреть, что внизу. Повязка слегка просвечивает, искажая восприятие, и ты ждёшь момента, когда она упадёт. Сейчас не приходится надеяться на опцию «чужие глаза» – Бальтазара оккупировали, и я уверена, что это Баюн и мне посмотреть в обратную сторону не удастся. Насколько просто и естественно было соединиться с Бастет, с другими зверями и птицами, и насколько сложно всё идёт с собственным котом. Впервые получилось случайно, в Академии, а сейчас я будто сдаю экзамен невидимым учителям. И они меня заваливают.Я продолжала звать и услышала тихое-тихое жалобное «мяу». Плакал котёнок. Я шла на плач, сжав зубы и полностью сосредоточившись на поиске, пытаясь сбросить эту ментальную повязку.«Мяу!» Совсем рядом, как будто мы в разных углах одной большой комнаты. Тихий скулёж, сдавленный, затравленный. И шоры упали с моих глаз.Мы в клетке, стены, пол, потолок – небо в клеточку, а за клеточками серое ничто. В углу маленький чёрный котёнок с жёлтыми глазками, прижал уши и почти беззвучно разевает ротик, уже не может кричать – его придавила огромная лапа мохнатого полосатого кота. Злая морда повернулась ко мне, он зашипел, и дыбом встала спутанная в колтуны шерсть, хвост-обрубок застучал по бокам. Этот малыш под его лапой – мой маленький Бальтазар, и его нужно спасать!– Прочь! – закричала я. Баюн убрал лапу и опустил голову, исподлобья наблюдая, злобно урча. – Что тебе нужно?– Он, – рыкнуло чудовище, схватило котёнка за шкирку и они исчезли.Я резко очнулась: тело Бальтазара по-прежнему в моих руках, тёплое, дышащее, но его самого в нём нет или утянуло так глубоко, что и не найти скоро. Грудь сжало тисками, гнев поднялся из глубины – первобытный мрак затапливал меня, грозя выплеснуться наружу. Я сделаю из Баюна прикроватный коврик. Я повешу его голову на стену, я...– Яга, что случилось? – Настя тревожно заглядывала мне в глаза.– Что с ним? – почти в один голос спросили остальные. Супчик ползал вокруг, трогая друга крыльями.– Баюн… Не знаю как, он забрался к нему внутрь и взял в плен.Как объяснить то, что я видела? Я сбивалась, что-то пыталась описать, но даже для меня произошедшее выглядело странно.– Надо закрыть ему глаза, – Стася убежала и вернулась с полотенцем. Замотала голову коту. – Чтобы не подсматривал. И идти, не ждать ночи.– Куда идти, Морок? – спросила я.– К столбу и разрушенному мосту, и быстрее. Никогда такого не случалось, держись, дружище, – Морок скакнул вперёд. – За мной!Изольда снялась с места без команды, мы только успели ухватиться за что только можно было, и припустила за конём такими же огромными прыжками.– Ай да хата, ай да молоде-е-ец, – клацнула зубами при очередном прыжке богатырша. Как будто проблем нам было мало, солнце в одну минуту упало за горизонт, секунду царил абсолютный мрак, а потом так же резко взошла луна. Тусклый шар, как в том, первом сне, света от него – как от маленького ночника. Резко похолодало, пар от Смородины превратился в тяжёлый смрадный туман. Морок сбавил темп, горящие глаза в ночи и пар из ноздрей выглядели зловеще.– Я не вижу ни черта, – в досаде крикнула Настя и топнула ногой от негодования.А я увидела: на фоне неба чёрный, неестественно прямой силуэт – не дерево, а тот самый столб. Значит, и остатки моста рядом. Значит, и проклятый кот-убийца поблизости. Тело Бальтазара дышит учащённо, мощные мышцы сводит спазмами – что-то происходит внутри него, борьба, которая мне не по зубам, но я могу помочь здесь и сейчас. Больше мой кот не погибнет.– Есть чем уши заткнуть? – спросил Морок.– Заткнуть? – Настя от души хлопнула себя по лбу. – И как я не догадалась! Есть воск.Богатырша зажгла свечи в доме и принялась скрести воск.– Подожди, у меня кое-что получше, – я оторвалась наконец от кота и метнулась к своей кровати. Под подушкой плеер с вакуумными наушниками. Они не защитят полностью, но хоть что-то. Индикатор печально мигал – заряд на исходе. Всё не в нашу пользу.Настасья недоумённо уставилась на плеер. Я объяснила очень быстро, показала, куда нажимать, как пользоваться наушниками. Включила на несколько секунд музыку – альтернативный металл. Ну и глаза были у неё. Посмеяться бы, да некогда.– Это ты называешь музыкой? А скоморохи внутри коробочки сидят, такие маленькие?– Стася, потом. Заряда очень мало, хватит минут на десять, наверное. Скажи, сон одолевает сразу или постепенно?– Не сразу, есть время подобраться ближе, – чётко ответила богатырша. Сама собранность, вопросов больше не задаёт, деловито цепляет плеер на край виднеющегося ворота рубахи, провода на шею. Меч-кладенец на боку, с другой стороны за пояс заткнуты клещи и прут в руках. Надеюсь, справимся.Мы вышли. Я взяла велометлу и взлетела над избой. Супчик пребольно впился мне в голову, что-то пищал про помощь. Сказала, чтобы не высовывался пока, а там посмотрим. Мне ли не знать, что он может превратить мозг врага в желе. Темно, обзора никакого, придётся по старинке – молниями. Надеюсь на выдержку своей помощницы – к такому жизнь её не готовила.Вдох-выдох, отпустить контроль, позволить темноте взять своё, затопить внутренние берега и течь дальше, сильно с рёвом. В такие моменты руки у меня тяжёлые, будто свинцом налитые – откуда в них появляется эта мощь, не ведаю, я будто сжимаю в кулаке саму материю мира, а потом отпускаю и высвобождаю смертоносную силу.Первая молния прорезала чёрное низкое небо и ударила в дерево. Столб огня и искр озарил округу не хуже разряда, и меня осенило.Пришлось постараться, но я подожгла множество деревьев, создав приемлемую для людских глаз видимость, и обнаружила помимо высокого одинокого столба остатки каменного моста. Кота Баюна пока не видно.Бальтазар лежит у дверей, будто спит, только лапы дёргаются. Лишь бы он дотянул до победы или хоть какой-то ясности ситуации. Я не понимаю, что с этим делать.– Это ты? – недоверчиво спросила богатырша, указывая на горящие деревья.– Это она! – ответил за меня конь. – Видела бы ты её в битве при Дубе. Вот это мощь, вот это сила. Но сейчас есть дело важнее воспоминаний старых вояк.– Ты сильна, но я всё равно останусь тебя стеречь. Я клятву дала, – задрала подбородок Настасья. В глазах плескалась обида, наверное, решила, что я над ней так посмеялась, не сказав о своих способностях.– Насть, я тебя не гоню. Давай поговорим позже, когда разберемся с делом.Злобный вой прокатился по округе. Супчик взлетел и стрелой умчался к источнику, мы побежали следом.Он не прятался. Огромный, размером с тигра, полосатый, глаза как фары. Вышел к нам из тени, резко встряхнулся, разминаясь, – хозяин территории. Короткий хвост лупит по бокам, утробное урчание и скрежет когтей по камням дополняют и без того не радостную картину. Треск горящих деревьев разносится по округе. Неужели его голос будет громче этого? Массивная голова неторопливо повернулась вправо, влево, оценивая обстановку, язык, больше похожий на лопату, прошёлся по носу. Он готовился пировать.Не на тех нарвался, скотина злобная. Единственное, что меня останавливало от его убийства, – Бальтазар. У этого творения загробного мира в заложниках мой друг, и я должна выяснить, зачем.