Блог «Серп и молот» 2014–2016

Правда, больных тоже меньше становится, процентов примерно на 20–30. Вот я после третьего курса уже в стройотряд не поехал — чего там делать, если один хрен за работу на стройке по 12 часов в день ты рискуешь получить шиш с маслом и потом будешь сам по шарам шарахаться, чтобы хоть что-то за лето заработать?

Когда я был на третьем курсе, появилась такая фигня, как «Студенческий медицинский отряд». Аналог стройотряда, только в больнице. Что вообще интересно, базировался он в ведомственной больнице, в «Больнице Рыбаков». Там же зарплаты были… Ведомственная же! С надбавками! И персонала хватало. Просто летом больше было отпускников, вот их студентами и заменили.

Какое-то блядство, там где персонала не хватало — там аналога стройотряда не было. А там где всё в порядке было — нате вам. И вообще, на фига нам нужны были в меде стройотряды, если медсестер и санитаров не хватало? Нет, надо на стройки! А не поехать в стройотряд… Тогда на месяц в колхоз на картошку работать совсем бесплатно.

Вот я после третьего курса в этом отряде борцов за здоровье народа работал в офтальмологическом отделении «Больницы рыбаков» на ставке медбрата. И еще на две ставки в родном онкологическом диспансере. Причем, на полторы ставки легально, а еще половину ставки — платили дневной медсестре, а она мне отдавала деньги. Потому что медикам запрещено было работать более, чем на полторы ставки. Понятно, уставший медик — может угробить пациента. Лучше пусть вообще никакого не будет и пациент сам по себе скопытится. Прокурору докопаться не до кого будет.

Впрочем, тогда получается, что и моя работа на ставке в «Больнице рыбаков» было незаконной? Ну да. А я же никому не трындел про это. И в СССР людей, которые по две трудовые книжки имели, было — море. Нелегалы.

Но лето у меня выдалось веселым. Дело в том, что остался я в онкологическом диспансере в смену один! Все же уехали. Один вместо трех по штату в торакальном отделении, да плюс в гинекологии вообще на ночных дежурствах никого не было. Один за шестерых. Во я крутился!

И у меня получалось 16 дежурств в онкологии, и 8 — в офтальмологии. Они не совпадали по дням, накладки были, и тогда зав. торакальным отделением разрешил мне нестабильный график, подогнал мои дежурства на две ставки так, чтобы они не совпадали с работой в «Больнице рыбаков».

Лето мы простояли. А осенью я ушел фельдшером на «Скорую помощь».

Начинает складываться картина, к чему привело гипертрофированное развитие группы А? Во что стала превращаться сфера услуг?

* * *

Чтобы немного отвлечься от главной темы… Понятно, что при таком графике работы плюс к этому еще учеба, нужно как-то эффективно отдыхать. Иначе ресурсы организма закончатся очень быстро. Просто спать — это не решение. Даже работа санитаром — это очень серьезные психо-эмоциональные нагрузки. Самое эффективное лекарство — алкоголь и выплеск адреналина, т. е. драки. У девушек — тоже алкоголь и скандалы вперемежку с сексом. Просто это поведение диктует сам организм. Можешь сопротивляться. Тогда — психические расстройства…

Другого ничего нет. Но женщины стоят на эволюционной ступени наверно чуть выше нас, поэтому их психика более устойчива. Запойных и откровенно сексуально-раскрепощенных студенток-медичек, вопреки общепринятому мнению, было не очень много. Таких девушек в ДВГУ было гораздо больше. Кстати, и семейных пар среди студентов мединститута было очень мало. Женщина инстинктивно избегает выбирать себе в партнеры слишком агрессивного самца. К тому же пьющего, как долго скакавший по жаркой прерии мустанг.

Но мужской контингент! Когда я перевелся в сельхозинститут, у меня было долго впечатление, что попал в пионерский лагерь.

Если мы в медовской общаге садились жрать водку, и у нас было всего 3 бутылки на двоих, то обязательно бежали потом к бензозаправке (она была рядом с нашей общагой на проспекте Красного Знамени, 39), там докупали нужное до кондиции у таксистов.

Когда я уже служил на таможне, этой моей способностью кушать вредные для здоровья жидкости пользовался мой начальник, генерал, который отправлял ко мне три подряд московских комиссии. Сначала приезжала комиссия проверять дознание, потом административные расследования, потом оперативно-розыскную деятельность. После меня они только лечились…

При этом мой стабильный вес — 67 кг. Тренировка много значит.

А дрались… В том состоянии, в котором мы находились между дежурствами в больницах, мы даже все эпизоды не запоминали. Иногда причины следов потертостей на рожах даже установить не представлялось возможным.