Блог «Серп и молот» 2021–2022

Да, командовать фронтом сложно. Неимоверно сложно и трудно. Предположим, Ставка поставила задачу на прорыв обороны противника на определенном направлении и о выходе к конкретному рубежу. Командующий с заместителями прикидывают свои силы и средства, возможности маневра ими, необходимость дополнительных резервов людских и материальных, дают задание штабу фронта разработать операцию согласно плана командования. В штабе фронта операторы забывают про сон и отдых, срочно считают и пересчитывают всю «логистику». Высчитывают, артиллеристы, например, в зависимости от характеристики обороны противника, сколько и каких типов боеприпасов требуется для ее разрушения и подавления. Это неимоверно сложная работа. Потом предварительный план докладывается командующему, тот его проверяет, сам со своими заместителями пересчитывает, хотя бы выборочно — он, в конце концов лично отвечает за операцию.

После всего в Ставку направляются требования и заявки на боеприпасы, снабжение и резервы. Там они рассматриваются, что-то сразу согласовывается, что-то нужно доказывать и отстаивать. Это тяжело и трудно. Адская работа. Но у тех, кто в Ставке потом согласовывает и подписывает окончательный план наступления войск какого-то фронта — это не ад. Черти из такого ада сбежали бы сами.

Командующий фронтом направляет заявку на увеличение доли в артиллерийском снабжении боеприпасов определенного калибра, в связи с особенностью обороны противника и чтобы его заявку удовлетворить — это такой вал работы и связанных с ней документов, что вы даже представить себе не можете. Это, начиная от изменения планов работы предприятий наркомата вооружения и до наркомата путей сообщения. Если заводу, производящему конкретный тип снарядов, поставили задачу увеличить их выпуск, то сразу нужно предусмотреть дополнительные транспортные возможности, чтобы эти снаряды вывезти потом с завода и доставить до фронта — дополнительные паровозы, вагоны, маршруты… Меняется график железнодорожных перевозок чуть ли не по всей стране ради снабжения какого-то фронта снарядами. Все это проходит через профильные наркоматы, потом уходит в Ставку на согласование и утверждение, Ставка после первичного изучения направляет в Генштаб для рассмотрения, операторы в Генштабе рассчитывают и состыковывают. Опять — в Ставку, там проверяют…

В сводке Совинформбюро советский народ читает, что войска фронта Рокоссовского прорвали оборону противника и в ходе успешного наступления взяли город N. Но в сводке не написано, что для обеспечения успеха фронта в Ставке, Генштабе, во всех наркоматах, главках, заводах, на железнодорожных станциях… шла даже не напряженная, а героическая работа. И на вершине этой работы — Сталин, председатель Совнаркома, нарком Обороны, Главнокомандующий Ставки ВГК, Председатель ГКО, его заместители в ГКО, Совнаркоме, члены Ставки ВГК.

В предыдущей главе я цитировал письмо Илюхина, в котором он написал, что от источника получил сведения о фальсификации архивов с целью выпятить роль Генштаба. А если выпячена роль Генштаба, то чья роль «запячена»? Уж не Ставки ли?

Поэтому из нашей историографии роль Ставки в ВОВ почти испарилась, остались только невнятные упоминания. Почему? Потому что фамилии Ворошилов, Буденный, Тимошенко и Молотов — костяк Ставки. Да, и Молотов!..

* * *

Трюк, который историки проделали со «старыми маршалами», изобразив их неспособными командовать войсками в современной войне, лучше всего показать на биографии Семена Михайловича Буденного, вот как он сам описывает это, 1923 год:

«Я получил предписание сдать армию и выехать в Москву. Ждал этого, был предупрежден о возможном перемещении еще год назад и все же несколько растерялся. Не представлял себе, как буду жить без Конармии, без постоянных забот о ней.

Перед отъездом посетил все дивизии, все полки. Конники тепло прощались со мной, желали успеха на новом посту. Не скрою, было очень тяжело на душе. Каждый командир знает, каково покидать свою часть, дружный воинский коллектив, который для командира что родная семья.

Климент Ефремович наказывал мне перед отъездом:

— На новой должности не зазнавайся, не отрывайся от народа. А то бывает так: вскружит власть голову — и пропал человек. У нас есть с кого брать пример — с Ленина…»