Блог «Серп и молот» 2023

Но представьте ситуацию, что в вашу организацию, в которой вы работаете, приехала с проверкой комиссия. И эта комиссия выбрала из всей документации организации докладные о нарушениях дисциплины и производственного процесса, приказы о наказаниях, и только на основе этих документов составила заключение о работе организации. И каково будет заключение? Конечно, работа развалена, в конторе один бардак и ничего кроме бардака, руководитель не соответствует должности.

Кстати, так иногда и делается, если нужно кому-то сменить руководителя успешно работающей организации. Также работала и эта «комиссия» историков, составителей Сборников. Например, во 2-м томе опубликовано всего 279 документов, совершенно небольшой пласт из того, что было за самый решающий год коллективизации, как вы понимаете. 279 документов, включая не только документы правительства, но и доклады, отчеты, справки с мест — это узенькая выборка, если по каждой губернии взять по 3–4 бумажки за год… И подобраны документы так, чтобы показать полный провал политики партии в вопросе сельского хозяйства, да еще явно видно намерение приписать раскулачивание и прочие репрессии, проходившие на селе, органам ГПУ.

Но даже при таком методе у составителей Сборников получилось показать происходившее на селе в 1930-м году, как кошмарный ужас и преступление режима против крестьянства, не очень чтобы, поэтому пришлось к каждому сборнику делать большую вступительную статью, которой заранее настраивать читателя на этот кошмар и ужас, чтобы читатель воспринимал опубликованные документы через призму этой статьи. И абсолютно не получилось представить политику коллективизации анти-крестьянской.

Даже из опубликованного видно, что коллективизация была политикой… крестьянской. Партия только успела провозгласить эту политику и дальше паровоз помчался с такой скоростью, что и партия, и местные власти, и тоже ГПУ всё время пытались этот паровоз догнать, но почти всегда не успевали.

Там же есть и выступления Сталина, который почти с растерянным видом говорил, что за первую пятилетку планировали коллективизацию провести с расчетом охватить ею 20% обрабатываемых площадей основных зерновых районов, т. е., совсем немного, если прикинуть эту цифру на число крестьянских хозяйств по всей стране. И даже не думали, какого джина из лампы они выпустили. Никто, думаю, не предполагал что эта сельская жизнь в единоличном хозяйстве, которая далекими от нее людям представляется в виде пасторальных картинок, настолько обрыдла народу. Коллективизация приняла, в полном смысле этого слова, стихийный характер, охватила не только зерновые районы, но и те, в которых она пока еще даже не планировалась и правительство не было готово к таким темпам.

Что характерно, из сел, даже из тех, где пока не началась коллективизация, сразу побежали… кулаки. Начался массовый их исход. Они продавали инвентарь и рабочий скот, бросали хозяйства и уходили в города и на стройки. Приведены и донесения ОГПУ, как целые группы кулаков уезжали на… Соловки, потому что там можно было хорошо заработать.

Это привело к тому, что ЦИК выпустил постановление без опубликования о запрете кулакам продавать инвентарь, скот и имущество, покидать место жительства. Без опубликования, но это постановление было доведено до местных властей, которые были обязаны соблюдать его, не допускать отъезда кулаков. Вовремя успели, иначе те наделы земли, которые были закреплены за кулацкими хозяйствами, потом нечем было бы обрабатывать. Большое число даже кулаков не держалось за свое хозяйство!

Мне вспоминается рассказ моего деда, как он демобилизовался в 30-м году и глава семьи, его дед, настаивал на ведении своего кулацкого хозяйства, в семье было 6 братьев, все жили одним хозяйством. И как все братья обрадовались, что их раскулачили, что они не остались на этой каторге.

Было и такое, из этого же Сборника:

«Вместе с тем, в некоторых районах среди выселяемого кулачества были отмечены также и положительные проявления. Так, например, в Херсонском окр. высылаемые не только не проявляли никакой враждебности или недовольства, но даже радовались выселению, устраивали танцы, пели песни и т. д. После погрузки кулаков в вагоны среди них начала проявляться в некоторой степени даже дух коллективизма: кулаки варили общий обед (для своего вагона), отказывались делать пометки на тюках со своим имуществом, организуя в эшелоне нечто вроде своеобразной коммуны.»