BLOGS

Разговоры о кадровом недокомплекте милиционеров - это только разговоры. (Для справки: в среднем по Республике Коми недокомплектация от 20 до 28%. В Усинске - стабильно выше 40...) Но работали бы хоть эти! НЕТ, милиция занята своими делами. А сама Коми имеет представление об Усинске только со слов Феликса Маркова - в его подаче и в его интерпретациях событий. Во всяком случае, так продолжается уже

1999-й, 2000-й, 2001-й, 2002-й годы.

Тактика информационной блокады очень проста. Подойдите к любому газетному киоску в Усинске. Или запросите справку в Управлении федеральной почтовой связи. На весь Усинский район приходит не более четырёх сотен экземпляров газеты «республика», столько же «Красного знамени», чуть больше «Трибуны», две сотни экземпляров «Молодёжи Севера», остальные издания просто по 30-40 экземпляров. Сам город Усинск читает республиканскую прессу ещё меньше, вышеперечисленные цифры надо делить пополам: республикой интересуются коми сёла Мутный Материк, Колва, Усть-Уса. Там половина подписчиков.

Зато в газетных киосках изобилие федеральных изданий развлекательного характера: «СПИД-инфо», «Декамерон», «Жизнь», «Жёлтая газета» и т.п.

Воркута за два поколения всё-таки где-то породнилась, переженилась, срослась с республикой. Но усинцы, которые называют таковыми себя в Сыктывкаре, - это ещё не усинцы. Это в массе своей просто люди, поработавшие в Усинске несколько лет. А родом они со всей страны. Той страны, которой тоже нет. Так, «без флага, без родины» живёт целая каста, объединённая мифом «мы - усинцы».

Приветливый автобус

С Равилем Фарраховым и Ольгой Несиновой мы после кладбища всё-таки заехали в Парму. И тут был очередной «Пятый элемент» из зоны Сталкера или из ирреального города Zеро.

У причала стоял... двухэтажный автобус. Как в Англии. Как на Пикадилли. Играла музыка. «Я искала тебя ночами тёмными, искала тебя...», - пела Земфира. На втором этаже автобуса тёплая компания отмечала пятидесятилетие Володи. Я не знаю его фамилии. Мы просто оказались в автобусе из любопытства, а... потом нас усадили за стол. Было неприлично праздно любопытствовать. Люди шумели, радовались. Я искренне поздравил неизвестного мне Володю с днём рождения. Поднимались тосты. Женщины, как и положено женщинам, были шумны, но при этом нельзя было не заметить общее состояние тихого свойского уюта. Нет, это не пьяное состояние братства, это другое - это состояние родни.

Я смотрел на смущённого вниманием работягу Володю, на его счастливые и уставшие глаза, на друзей его, среди которых он счастлив и спокоен. И я увидел Усинск - таким, каким я его впервые узнал в 1988 году, когда прожил здесь два месяца, каким знал людей этого города ещё в начале 90-х... В двухэтажном иррациональном автобусе. В Парме. На берегу Усы. Защемило в сердце... Хорошо, что меня постоянно дёргали, а то, пожалуй, я б расчувствовался больше самого Володи.

...Мы вышли из автобуса. Ещё какое-то время стояли на причале, окутанные атмосферой забытого братства. Наваждение? Пусть. Я тоже хочу мифа. И я люблю свою память...

Фаррахов повёз нас по Парме. «Здесь росли мои дети... Здесь мы в 78-м построили склад... А это в 84-м. Здесь работал Лескин... Кустарников не было. Деревья были маленькие, а дома казались большими». Равиль с таким теплом, с такой терпкой сочностью всей своей светлой памяти о молодости рассказывал нам о Парме, что было ощущение святости. Наверное, это действительно свято. От нахлынувшей благодати мы замолчали и некоторое время ехали молча.

А потом Мулланурович, видимо, сам того не понимая, тронул нерв, на котором и написан этот очерк. «Мне часто видятся сны, - тихо рассказывал Фаррахов. - Сны, в которых я живу в Парме. И не пересказать всё - те же хлопоты, растут дети, что-то мы решаем и делаем с мужиками, обстановка той моей маленькой квартиры в деревянном доме... Все вместе, дружно. И солнечно. Когда я просыпаюсь, то ещё полдня радуюсь сну... На душе хорошо от того, что я пожил ещё немного в той жизни, которой уже нет».

Я тоже люблю свою память. Мне есть что вспомнить. И мне тоже нужен миф. Но я знаю, что нужно обязательно проснуться.

Стать отцами

Меня можно упрекнуть, что я написал грустный очерк. У ваших богатых «нефтяных генералов», как и у руководства города, есть возможность пригласить художников и писателей, которые напишут об Усинске хорошо. Будут вам льстить. Будут хвалить самые разбитые и грязные подъезды в домах (в Коми хуже просто нет, поверьте: я много езжу по республике). Похвалят город-романтик, напишут картины с иван-чаем, за которыми не видны кубометры вылитой нефти и выпитой жидкости покрепче чая, за которыми не виден город одино-честв, бродяг без документов, обманутых вербовщиками и брошенных в тундре без рубля.

В Усинске достаточно людей, которых можно было бы назвать элитой, если б их можно было бы собрать не для досуга, а для мозговой, волевой и духовной работы.