BLOGS

На следующий день вечерком я пришёл в «финский щитовой барак» времён освоения севера, где в лежачем состоянии в необыкновенной дымовухе от сигарет и дымящей печки лежал в сером тряпье Кирилл. Я его не узнал. Не то чтобы с трудом узнал - совершенно не узнал. Это был не он - это был злой, почти свирепый старик, встретивший меня воплем: «Какого х..! Чё надо? Оставь сигарет, мне не о чем с тобой пи... ть... Любопытно? Взглянул? Иди отсюда...» Он будто знал наперёд про моё любопытство или про то, кто я. Так и оказалось. Он-то меня точно узнал.

В его сумрачной комнате, действительно, было целых три телевизора, два из которых в момент моего прихода работали на разных каналах. Под третьим стояла видеосистема. Несколько полок на уровне моей головы были заставлены пустыми бутылками из-под причудливых вин, виски, коньяков. ...Все пустые, в пыли. Впрочем, пылью были покрыты даже капроновые цветы у иконы с ликом какого-то святого. Тоже покрытой пылью, разумеется...

Телевизоры - это не всё. Были ещё штук шесть транзисторных приёмников, два из которых светились. Не знаю, может, остальные были сломаны, а может, они для другого времени суток и других каналов. Холодильника нет. Из мебели - стол (слесарный), две табуретки, по-казённому выкрашенные в ядовито-зелёный цвет, наверно, ещё в 70-х годах.

Кирилл продолжил так, как будто мы с ним вообще поругались позавчера, а вчера я обещал зайти, но не зашёл. Напомню - я с ним никогда не общался. Совсем никогда. «Пис-сате-ель... Вижу тебя то по телеку, то вон, в газетёнке нашей... Что, дно жизни ищешь? Вспомнить решил. По молодости, помню, бухал не меньше нашего... В магазин сходишь? - Кирилл лукаво и по-прежнему зло прищурился. - Красивую бутылочку купишь? Обязательно красивую... Какой у меня нет. А пойло -неважно, хоть шмурдяк пусть будет... Попробовать разное хочу... Ты по заграницам, небось, и всякие «шабле» и всякую «метаксу» пивал... Пивал, а? Скажи? Вот и я хочу...» «Хорошо», - усмехнулся я и, кажется, понял настрой Кирилла. Вернее, того человека, который теперь был «не знаю кто»... «Яиц купи ещё, - крикнул он мне вдогонку. - Яичницу смерть как хочу!»

Принёс я ему «Porto». Оказалось, что «Porto» он уже пил. Но стаканчик он маханул со смаком. Яичницу сжарил я ему с луком и с кетчупом вместо помидоров. Ему тоже понравилось. Ещё полстаканчика вина и... В дверях нарисовались собутыльники из соседних бараков. У них пошли разборки: кто кому что должен, по понятиям и без. С частыми «сука» и «западло»... Ушёл я так, что Кирилл, думаю, и не заметил, как я ушёл, или сделал вид, что не заметил. По-английски так по-английски. А что уж он своим дружкам болтал обо мне - его дело. Общительный стал он после «зоны», однако. И мир, гляди-ка, постигать и расширять начал. Для чего ему телевизоры, видео, приёмники, «красивенькие бутылочки»? Обнаружил он - уж не знаю, в «зоне» ли, а может, когда недвижим оказался, - что мир гораздо больше и шире и вкуснее, чем тот, в котором они, три пенька берёзовых - Лёха, Валерьян и Кирилл - полжизни прожили...

...Я в посёлке своём за минувшие пятнадцать лет появлялся хоть и часто, но как-то всё проездом: заскочу на два-четыре часа, без встреч с друзьями, только к матери или к двоюродной сестре. Правда, был пару раз и подолгу - когда юбилейные встречи выпускников проходили, когда тётка умерла. И чем дальше как-то всё, будто и есть мой посёлок в моей судьбе, но будто и нет, уже без людей...

Прошло ещё года четыре, а может, и пять после той моей встречи с румяным Валерьяном и злым гурманом Кириллом. Да, точно - шёл уже «великий 2000 год» - я май того года ярко запомнил. И вообще почему-то весь тот год ясно остался в памяти. В мае 2000-го года я заехал по традиции на кладбище. А там встретил могильщиков, среди которых один оказался знакомым. Оказывается, они только что выкопали могилу Валерьяну. «Непьющий ведь был, а тут как запил - и без передыху... Наверное, года полтора фигачил. В больницу с болячками попадал, по две недели пару раз валялся. А выходил и - снова стакан... Ну, и помер, конечно. Я б через три недели помер, а этот полтора года...» Могильщик деловито обтирал лопату. Немного, кажется, стеснялся своего вида и своей профессии -я помню, как он в молодости был наладчиком телевизоров и антенн. Теперь другие «антенны» налаживает - в Царствие Небесное.

Мы немного поговорили. Кирилл, как я понял с его слов, угорел в своём бараке то ли в ту же зиму, когда я у него был, то ли в следующую. Его пьяные дружки, видимо, закрыли трубу печки раньше времени... Но точно могильщик не знал - то ли угорел, то ли во сне от кашля задохнулся. «Он же совсем доходяга был. Как скелет. А курил как падла...» Про красивые бутылочки могильщик тоже знал. Их, оказывается, Валерьян Кириллу носил. Традиция у них такая в последние годы сложилась. С получки Валерьяна и пособия Кирилла покупалась новая бутылочка и что-нибудь из неведомых деликатесов.