BLOGS

- Хороним мы без гробов. В рясе или в полотне, - рассказывает далее отец Филарет. - Над головой, чтобы на лицо не бросать землю, в три ряда через промежуток, один на один укладываем камни. Плиточные. Вот и всё. А через три года обычно выкапываем. Вон головы чистые, белые.

Крупные кости рук и ног тоже сохраняются. Остальное земля за три года принимает. Если, конечно, душа человека Богу угодна. Белая или чуть желтоватая голова - значит, праведно жил, исповедался, покаялся во всех грехах, не утаил в сердце греха. А если чёрная голова или коричневая, или тёмная такая, рыхлая, то, стало быть, спрятал что-то человек на сердце, не покаялся, слукавил... Вот, видите?

- Да, я заметил коричневый крупный череп. Он стоял среди других голов. Кстати, есть тут один зелёный.

- Это ничего. Просто в земле где-то рядом, видно, медь была, - поясняет иеромонах. И в его коротком пояснении показалась мне глубоко спрятанная усмешка. Добрая усмешка: дескать, не думайте, милые, что мы тут химию не знаем и, что кроме духовных причин, не видим материальных явлений.

Валера Власов всё это снимал на видео (кстати, никто из монахов против съёмок ничего не говорил; лишь предостерегали нас: смотрите, ребята, греческая полиция рыщет по сумкам, так что можете неприятности заработать и... «Храни вас, Господи!» - улыбались и кланялись монахи). Усыпальница маленькая. Наверное, метра четыре на четыре. Образ Спасителя над головами трёх с половиной тысяч усопших. «Но не все из земли подняты», - пояснил отец Филарет. Почему? Мы не спросили, так как в этот момент почувствовали - не нужно задавать этот вопрос. Что-то мелькнуло в интонациях иеромонаха, за которыми почувствовалось нежелание касаться этой темы.

От усыпальницы отец Филарет повёл нас между зданиями храма св.Пантелеймона и какого-то ещё здания, назначение которого я не понял. Оно было закрыто все четыре дня, пока мы были на Афоне. Впрочем, речь не о нём, а о почерневших камнях на одной из стен его. Шириною в стоящего человека, камни почернели от земли до самой крыши. Причём, чернота этих камней не внешнего налёта, а словно выступившая изнутри.

Вот какую историю рассказал нам иеромонах Филарет.

- Я когда приехал сюда в 1976 году, застал среди братии ещё тех, кто старца Силуана живым видел и молился вместе. Так вот, они мне сказывали, а я эту бывальщину сказываю вам. когда строили тот архинарик, в котором вы поселились, тогда случилось игумену монастыря надолго отлучиться. Выехал он куда-то в Салоники или чуть не в сами Афины. Долго его не было. А когда приехал, то увидел, что эконом монастыря распорядился фундамент здания развернуть не так, как по плану и по согласию всё было. Поссорились игумен с экономом. Да так сильно поссорились, что до конца жизни в контрах были.

И вот много лет спустя занемог игумен, смерть почуял. Позвал всех проститься, прощенья попросить. (Проститься - это ведь и есть «попросить прощенья».) И эконома тоже позвал, чтобы извиниться за обиды. А он возьми и не приди к умирающему. Умер игумен. Похоронили. Через три года выкопали -голова белёшенька, кости чисты. Приняла земля тело. Царство ему Небесное. Через некоторое время умер эконом. Вот здесь-то его, под стеной этого здания, и похоронили. Через три года разрыли могилу, а его взять нельзя - как студень, как холодец... Прости, Господи. Тогда братия зарыла его снова. Шесть лет всем монастырём молились о его душе. Но и через шесть лет, когда снова откопали, тело всё также нечисто было. Уж тогда (тут отец Филарет говорит почти шёпотом) его выкопали и где-то в горах похоронили. А стена... стена, говорят, в одну ночь черна стала. Как раз у могилы. Тут кто-то однажды засомневался: говорит, что эта чернота может быть от водостока с крыши. Но вы сами посудите - может такое быть или нет?.. Вот камни эти чёрные остались братии монастырской как напоминание о первой силе христианской. Сила эта в прощении. Прощать надобно. Прощать... Вот и всё. Прости, Господи, разговорился что-то...

Мы смотрим на стену и крышу внимательно.

Подтверждаем: чёрные камни явно не от водостока. Широк карниз крыши. Если уж где и мог быть водосток, так это в некоторых других местах здания. Но там камни белые, а здесь чернота какая-то внутренняя. Даже, я сказал бы, не «внутренняя», а проступающая изнутри. Чёрная сыпь на камне...

«Вы, поди, на жаре-то уже устали ходить. Отдохнуть хочется?» - очень вовремя спрашивает нас отец Филарет. Мы, действительно, устали и словно задыхались - и от напряжения утренних переездов, регистрации, ожиданий, и от осеняющего множества святынь, и от экскурсии, от... самих себя, явно смущённых многим незнанием ряда элементарных правил православного монашеского бытия вообще и афонского, в частности.