Блок-шот. Дерзкий форвард (СИ)

— Юр… — начал Самарин, вернувшись наконец обратно в кресло. Конструктивный диалог — только он мог помочь, долой эмоции. — Я в последний раз прошу за Тимофея. Дай мне шанс провести внутренний матч. По его результатам мы выберем команду, которая будет представлять наш университет на внешних играх и чемпионатах, даже если это окажется команда Чупрунова.

— Жень…

— Я тебе ни слова не скажу, но только сейчас не лишай Матвеева возможности показать себя.

Фролов колебался. Попытки решить проблему быстро и чужими руками с треском провалились. Он снова оказался перед сложным выбором. Финансирование университета Чупруновым-старшим было важным, но нравственная составляющая вопроса и личные духовные ценности не позволяли принять решение спустя рукава.

— Это последняя внутренняя игра, в которой принимают участие две команды, — спустя несколько долгих секунд тихо произнёс мужчина.

— Юр…

— И больше никаких поблажек, никаких жалобных речей.

— Даю слово.

— Я тебя и близко к кабинету не подпущу.

— Принято! — Самарин вскочил с кресла и кивнул, не переставая улыбаться: — Ты увидишь, что принял верное решение. «Разящие» не подведут!

Когда Юрий Вячеславович снова остался один, он посмотрел на фотографию отца, стоявшую в рамке на столе, — заслуженный тренер СССР. На губах появилась тёплая улыбка:

— Надеюсь, я поступил правильно. Ты ведь тоже когда-то дал мне шанс стать историком, а не физруком.

Глава 8. 5:1, или Позор столетия

Отборочные прошли лучше, чем мог ожидать Матвеев. «Ценное приобретение» оказалось и впрямь тем, что он искал в последнее время. Вакансия форварда закрылась, ведь атлетические данные, чувство игры и мастерство нового игрока не позволили бы найти кого-то лучше. Оставалось только молиться, чтобы жёсткая игра Чупрунова не вывела новоиспечённого форварда из списка «Разящих».

Однако окончательный вердикт всё же должен был вынести тренер. Тимофей не сомневался, что Самарин одобрит Тедеева, ведь время поджимало, а достойной кандидатуры на место ушедшего Федорцова не имелось. Спаренные занятия третьего и четвёртого курсов исторического факультета, на которых училась большая часть спортсменов из «Разящих» и «Отважных», подарили возможность оценить игру новенького раньше, чем предполагал Матвеев.

Евгений Иванович сидел в кабинете, внимательно изучая расписание баскетбольных матчей в новом сезоне. После разговора с Фроловым появилась возможность вывести команду Матвеева на внешние игры, несмотря на то, что отец Чупрунова вкладывал немало средств в развитие университета. До сих пор не верилось в такое решение ректора. Хорошо, что отношение к спорту в их учебном заведении находилось вне политики.

Самарин посмотрел на часы. До начала занятия оставалось совсем немного. Студенты, скорее всего, уже собрались. Нужно было идти и проводить пару, однако наблюдать за триумфом и наглым поведением Чупрунова-младшего не хотелось. Мрачные мысли прервал громкий стук в дверь.

— Я на месте, — ответил громко Евгений Иванович.

Визитёром оказался Матвеев, на редкость довольный и сияющий, словно кубок победителя. Когда парень увидел тренера в подавленном настроении, улыбка быстро сошла с лица, и он тревожно спросил:

— Что, настолько всё плохо? Можно объявить о роспуске команды?

— Сплюнь и постучи по голове, — улыбнулся Самарин.

Тим расплылся в ответной улыбке, быстро изобразив то, что посоветовал мужчина.

— Вчера я разговаривал с ректором, — продолжил Евгений Иванович, когда Тимофей вальяжно развалился на небольшом потёртом диванчике, стоявшем в тренерской. — Перейду сразу к делу: от результатов предстоящего матча будет зависеть твоё будущее на ближайшие три года. Если Тедеев, о котором ты мне сообщил, действительно так хорош, то волноваться не о чем, если же нет…

— То я должен паковать вещи.

— Я сделал, что мог, Тим, — словно оправдываясь, после короткой паузы произнёс Самарин. — Победа автоматически выведет тебя на внешние игры, а Чупрунов останется на скамейке запасных, кем бы ни был его отец и как бы он ни помогал нашему университету. В спорте пока ещё не забыли, что такое честь.

— Я понимаю, — кивнул Матвеев. — Моя команда в полном составе. Вчерашняя тренировка показала, что Рустам — именно тот, кто нам нужен для победы. Умений и мастерства у нас хватает, значит, дело осталось за малым.

Мрачная тень, которая залегла на лице тренера, померкла. Евгений Иванович встал со стула и взял со стола свисток. Ему хотелось хотя бы наполовину быть таким уверенным, как Тимофей.

— Ладно, пойдём посмотрим, что из себя представляет новый форвард. В теории оно ведь одно, а на практике — другое. Хочу лично увидеть твой самородок в действии.

И то, что Самарин наблюдал в зале на протяжении следующих полутора часов, впечатляло. Тедеев играл потрясающе! Он чувствовал себя на игровой площадке как рыба в воде. После Матвеева Рустам стал первым игроком, который обладал тем редким даром, когда баскетболист успешно играл сразу в нескольких позициях, — лёгкий форвард от рождения. Другого определения не существовало.