Блокада

— Вам понятен замысел, майор?

Но майор оставался безмолвным.

«Почему он молчит?» — спросил себя фон Лееб. Сейчас он был уже недоволен молчанием офицера. Подумал о том, что этот Данвиц, наверное, в большей степени напичкан национал-социалистскими доктринами, чем тактическими знаниями. Он просто не в силах мыслить категориями оперативного искусства. А ведь у него, Риттера фон Лееба, здесь тридцать две отборные дивизии, целый воздушный флот!

Он молчал, раздражаясь внутренне от сознания, что раскрывает свои замыслы какому-то майору. Но в этот момент заговорил Данвиц.

— Я знаю, господин фельдмаршал, что в районе Острова проходит «линия Сталина». Мы пробьем ее танковым тараном… — сказал он, продолжая, как завороженный, неотрывно глядеть на карту. — От Пскова до Петербурга нас будут отделять уже только триста километров… Снова таранный удар — и Петербург будет взят!

Неожиданно он резко повернул голову к фон Леебу и воскликнул:

— Это великолепно!

Какая-либо эмоциональная оценка, даже положительная, планов высшего командования в устах рядового офицера звучала бестактно, и это покоробило фон Лееба. Но в то же время неподдельное восхищение, прозвучавшее в словах Данвица, польстило самолюбию фельдмаршала. Отметил он и то, что, видимо, Данвиц внимательно изучал карту предстоящих действий, знает о «линии Сталина» и более или менее точно определил расстояние от Пскова до Ленинграда. Однако фон Лееб ничем внешне не проявил своего удовлетворения и сказал нарочито сухо:

— Задача прорыва возложена на четвертую танковую группу генерал-полковника Хепнера.

Он снова умолк. Молчал и Данвиц. Несколько минут тому назад он был уверен, что сейчас узнает, зачем фельдмаршал вызвал его к себе. Но теперь?.. При чем же тут он? Не для того же, в самом деле, его вызвал фон Лееб, чтобы узнать мнение о своих планах. Даже если предположить, что фюрер сдержал свое обещание и дал понять фельдмаршалу, что майор Данвиц пользуется его доверием, даже при этом условии предполагать, что прославленный полководец снизойдет до обсуждения своих замыслов с каким-то майором, было бы дико.

Поэтому Данвиц молчал. Он уже ругал себя за то, что не удержался от пылкого восклицания, противоречащего военной субординации, но понимал, что это не может стать причиной того, что фельдмаршал изменил какие-то свои намерения касательно его.

— А вы не догадываетесь, майор, зачем я приказал вам явиться? — спросил, точно читая мысли Данвица, фон Лееб.

— Нет, господин генерал-фельдмаршал! — четко ответил Данвиц и добавил: — Во всех случаях это для меня незаслуженная честь.

— Вас ожидает еще бо́льшая честь, — пряча едва уловимую усмешку, сказал фон Лееб. — Я приказал генералу Хепнеру создать передовой отряд — группу захвата укрепленного района в глубине, у Острова. Он будет обладать всеми необходимыми подвижными средствами, танковыми подразделениями, подрывниками и огнеметчиками. Мне предстоит решить: кому поручить командование этим отрядом?..

Данвицу потребовалась вся его выдержка, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица и не дать первым пришедшим в голову словам сорваться с губ.

Все его существо было охвачено ликованием, восторгом. Ведь он уже понял, хорошо понял, о чем идет речь!

Все эти дни, будучи временно прикомандирован к штабу войск группы «Север», ожидая, пока ему дадут обещанный батальон, Данвиц молил — не бога, нет, религиозность не поощрялась в национал-социалистской партии, — но то высшее существо, воплотившее в себе дух древних тевтонов, те таинственные силы, которые руководят каждым шагом фюрера, чтобы ему, Данвицу, была предоставлена возможность совершить подвиг во имя великой Германии. И вот теперь…

— Вы молчите? — вскидывая монокль и глядя в упор на Данвица, спросил фон Лееб.

— Когда офицер немецкой армии стоит перед своим генерал-фельдмаршалом, он имеет право только отвечать на вопросы и повиноваться, — вытянувшись, до предела напрягая все свои мышцы и мускулы, ответил Данвиц.

— Хорошо, — сказал фон Лееб, делая едва заметное движение бровью. Выпавший из глазной впадины монокль повис на черном шелковом шнурке. Заложив руки за спину и слегка откинув голову, отчего его узкий, точно срезанный подбородок стал казаться еще острее, фон Лееб произнес медленно и раздельно: — Майор Данвиц, готовы ли вы принять командование этим отрядом?

Данвиц быстрым движением языка облизал пересохшие губы и ответил:

— Я почту это за великую честь, господин генерал-фельдмаршал.

Фон Лееб слегка кивнул головой: