Блокада

— Господин Молотов! Две наши великие страны являются подлинными хозяевами мира. Давайте же мыслить и говорить, как хозяева!

Он входил в привычную для него роль пророка, цезаря, сверхчеловека.

— Взгляните на этот глобус, — продолжал Гитлер, — вот сюда! — Он показал пальцем на английские острова. — Это Англия, вчерашняя повелительница мира, владычица морей. Сегодня она при последнем издыхании! Завтра она перестанет существовать! — И Гитлер, растопырив пальцы, с силой ударил по тому месту на глобусе, где виднелись очертания Англии. Потом он победоносно взглянул на Молотова и с удовлетворением увидел на его широком лице нечто похожее на смущение. Молотов и вправду был несколько смущен. Он просто не привык к спектаклям подобного рода. Кроме того, он вспомнил фильм Чаплина «Диктатор». Картина только что была выпущена на экран, и американское посольство прислало экземпляр ленты в Кремль для просмотра. Фильм был смешной и злой, — впрочем, недостаточно злой и глубокий, с точки зрения тех, кто видел его в Кремле. Картину решили не покупать. Да ее и невозможно было купить в условиях договора с Германией: это дало бы повод для крика о недружественном акте. К тому же фильм стоил бешеные деньги…

Однако сейчас, наблюдая Гитлера у глобуса, Молотов вспомнил аналогичный кадр из «Диктатора» и едва сдержал улыбку.

Но сам фюрер истолковал выражение лица Молотова по-своему.

Он продолжал говорить, и нотки торжества все явственнее проступали в его голосе:

— Итак, завтра с Англией будет покончено. Но завтра же встанет другой весьма важный вопрос: что делать с Великобританией? Что делать с гигантским обанкротившимся имением размером в сорок миллионов квадратных километров?

Он снова положил ладонь на глобус и сказал с пафосом:

— Господин Молотов, Германия предлагает России принять участие в разделе этого имения!

И Гитлер взмахом руки снова пригласил собравшихся к круглому столу, как бы для того, чтобы приступить к реализации его предложения.

Когда все опять расселись по своим местам, Гитлер небрежным движением пальцев сдвинул назад прядь волос, прилипших к его вспотевшему лбу, и уже подчеркнуто деловым тоном сказал:

— Необходимо, чтобы страны, заинтересованные в разделе Великобритании, прекратили споры между собой. От таких споров выигрывает только мировая плутократия. Мы должны сосредоточить свое внимание на вопросах великого раздела. Я имею в виду Германию, Италию, Японию и, конечно, Россию.

Произнося все это, Гитлер глядел вверх, на потолок, но при слове «Россия» быстро перевел свой взгляд на Молотова, чтобы увидеть, какое впечатление произвел на него этот козырный ход, это заманчивое предложение.

Но вместо ожидаемого восхищения он увидел на лице Молотова явное выражение скуки. Несколько мгновений он равнодушно глядел на Гитлера, потом не спеша снял пенсне, подышал на стекла, медленно протер их ослепительной белизны платком, снова водрузил на нос и неторопливо сказал:

— Вопрос о разделе Великобритании представляется нам… неактуальным. Есть другие вопросы, которые интересуют Советский Союз в первую очередь. Некоторые из них были названы еще вчера. И хотя мы и сегодня не получили на них удовлетворительного ответа, нам хотелось бы присоединить к ним и ряд других.

Он чуть наклонился над столом и уже другим, жестким тоном продолжал:

— Давайте говорить напрямик: как известно, Германия дала определенные гарантии Румынии. Туда прибывают все новые и новые немецкие части. У моего правительства есть все основания считать, что эти так называемые гарантии направлены против Советского Союза.

Гитлер изобразил на своем лице возмущение.

— Я не понимаю, — начал он, — какие же основания…

Но Молотов прервал его.

— Извините, господин рейхсканцлер, но я не кончил, — сказал он все так же строго и назидательно. — Советское правительство поручило мне заявить, что оно настаивает на отмене этих гарантий.

— Что?! — вскипел Гитлер, вскакивая со своего места. Он разразился длинной речью. Жаловался на неблагодарность России, отказывающейся принять щедрое предложение Германии, на подозрительность Советского правительства, обвинял его в неискренности, кричал, что Германия оказывается обманутой в своих лучших чувствах.

Он закончил заявлением, что Германия никогда и ни при каких условиях не возьмет обратно гарантий, данных ею Румынии.

Наступило молчание. Молотов выжидающе посмотрел на Гитлера, точно все еще сомневаясь, закончил ли тот свою, казалось, бесконечную речь, и сказал:

— Хорошо. Тогда у меня есть вопрос: допустим, Советский Союз, естественно заинтересованный в безопасности своих юго-западных границ, даст гарантии Болгарии на тех же условиях, на каких Германия и Италия дали их Румынии…

— Разве царь Борис просил о таких гарантиях? — поспешно прервал его Гитлер.

— Это второй вопрос, — ответил Молотов, — мне хотелось бы получить ответ на первый.