Блокада. Книга 5

Вторая половина совещания была совсем не интересна. Гальдер предоставил слово нескольким начальникам штабов армий. Выступления их не отличались оригинальностью. Говорили о больших потерях в личном составе, жаловались на отсутствие теплой одежды, на несвоевременный подвоз горючего и боеприпасов, требовали подкреплений.

Гальдер слушал их рассеянно и потом стал сворачивать совещание.

– Я полагаю, – сказал он, – что военное положение требует от нас краткости. Ситуация ясна. Настало время принять решение и доложить его фюреру.

С этими словами он раскрыл лежавшую перед ним черную папку, некоторое время перебирал в тишине ее содержимое, наконец, найдя нужный листок, провозгласил:

– В соответствии с волей фюрера и предложениями, высказанными начальником штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенантом Грейфенбергом, предлагается немедленно возобновить наступление на Москву. План операции включает в себя следующие основные моменты… – Не выпуская из рук листка, Гальдер подошел к карте, взял указку и уверенно ткнул ею чуть южнее Москвы. – Вторая танковая армия генерала Гудериана захватывает город Тулу и затем развивает удар в направлении Москвы. На севере девятая полевая армия во взаимодействии с третьей танковой наносит удар через канал Волга – Москва, а затем поворачивает на Москву с тыла… С запада мы предпринимаем фронтальный удар силами четвертой армии справа и четвертой танковой – слева.

Гальдер сделал паузу, повернулся спиной к карте и, глядя в сторону начальника штаба группы армий «Центр», громко спросил:

– Генерал фон Грейфенберг, готовы ли вы начать наступление немедленно?

Грейфенберг встал.

– Я полагаю… что нам потребуется какое-то время, чтобы произвести перегруппировку сил.

– Верховное командование может предоставить вам максимум три дня, включая сегодняшний, – жестко сказал Гальдер.

И, не дожидаясь согласия или возражений, объявил:

– Это все. Совещание закрыто.

«А как же на севере?! – хотелось крикнуть Данвицу. – Как же с Петербургом? Как с наступлением на Вологду?!»

Но участники совещания уже поднимались со своих мест…

5

В ночь на шестнадцатое ноября немецкая авиация подвергла советскую столицу ожесточенной бомбежке. Одна из фугасных бомб разорвалась на территории Кремля.

Сталин в эти минуты находился в своем служебном кабинете. От разрыва бомбы на мгновение потускнел свет настольной лампы, дрогнули стекла в окнах и взрывная волна, уже на исходе, ощутимым дуновением пронеслась по комнате.

Сталин непроизвольно встал из-за стола, оглядел кабинет недоуменным взглядом, словно ожидая увидеть здесь следы каких-то изменений. Протянул было руку к звонку, но и без звонка в ту же минуту в кабинет вбежали Поскребышев и сотрудник охраны Хрусталев.

– Где? – спросил их Сталин таким тоном, будто эти двое были виноваты в том, что бомба разорвалась поблизости.

Ни Поскребышев, ни Хрусталев ничего не могли ответить. Разрыв бомбы и для них был такою же неожиданностью, как и для Сталина. В его кабинет они поспешили, повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу.

– Немедленно узнайте и доложите! – приказал Сталин и снова сел за свой рабочий стол.

Сквозь плотно зашторенные окна отчетливо доносились гулкие выстрелы зенитных орудий. Особенно грохотали зенитки, расположенные у кремлевских стен.

Сталин потушил свет, подошел к окну и слегка отодвинул штору. По небу шарили лезвия прожекторов, время от времени выхватывая из темноты сигарообразные аэростаты заграждения. Опустив штору, он направился обратно к столу своим обычным, неторопливым, мягким шагом.

На пороге опять появился Поскребышев. Доложил:

– Бомба упала на Ивановской площади, товарищ Сталин. Жертв нет. Но воронка большая, очевидно…

– Сам видел? – прервал его Сталин.

– Нет. Комендант доложил…

– Осмотри лично! – приказал Сталин и склонился над бумагами.

Через мгновенье он поднял голову, недовольно взглянул на Поскребышева, который продолжал стоять в дверях.

– Ну?

– Товарищ Сталин, – просительно сказал Поскребышев, – вам надо перейти в бомбоубежище. Из штаба ПВО сообщают, что приближается вторая волна немецких бомбардировщиков.

Сталин ничего не ответил, оставаясь сидеть в кресле и невидящим взглядом скользя по разложенным на столе бумагам. Потом, приняв какое-то решение, потянулся рукой к стаканчику с синими остро отточенными карандашами, но в этот момент загрохотали зенитки. Рука задержалась на полпути. Сталин опять посмотрел на все еще стоящего у порога Поскребышева и теперь заметил за его спиной Хрусталева.

– Чего стоите? Идите! – бросил он с раздражением.

Затем поднялся из-за стола и на минуту скрылся в соседней комнате, где располагался его личный узел связи. Оттуда вернулся уже в шинели и фуражке с красноармейской звездой.

Засунув руки в карманы, он молча прошел мимо поспешно отступивших в сторону Поскребышева и Хрусталева, пересек приемную, а затем направился по пустому широкому коридору к лестнице, ведущей вниз, на первый этаж.

Порыв холодного ветра обрушился на него, когда он шагнул в темноту на «крылечко».