Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов

Из документов Городского штаба МПВО: 2 мая. На заводе «Автоген» в результате разрыва снаряда на складе ацетилена и испытательной станции возник пожар. Взорвалось более 100 баллонов с газом.

7 мая. Попадание снарядов в главный корпус ткацкой фабрики «Равенство» вызвало пожар на нескольких этажах. Огонь, подгоняемый сильным ветром, быстро распространился по зданию. Установленные на верхних этажах здания ткацкие станки проламывали прогоревшие перекрытия, что увеличивало зону распространения пожара. При тушении пожара погибли начальник караула Р. Тиханов, боец Н. Петров и две девушки из МПВО. Обстрел района продолжался с 4 часов пополудни до 2 часов ночи. Взрывами снарядов были убиты шестеро бойцов пожарных команд. Четверо пострадавших умерли от ран в больницах.

8 мая 1942 года

Вчера вечером долго беседовал с новым соседом по палате. Легко раненный в левую ногу, он всего неделю пробыл на фронте и попал в госпиталь. Ранило его во время работы. Он и немца не видел. Его рассказы мне про эшелоны, едущие на восток с эвакуированными ленинградцами, произвели тяжелое впечатление.

Плачущие дети, голодные дети, истощенные женщины, продающие себя за сухарь новобранцу, раненые бойцы Ленинградского и Волховского фронтов.

Он мне долго рассказывал о богатствах Сибири… О своей спокойной сытой жизни в глуши, о первой любви, о последней встрече с женой…

Сосед справа – чуваш. Он полтора месяца пробыл на фронте. <…> Богат… Денег при себе много. Покупает у своих раненых товарищей хлеб, масло и сахарный песок за бешеные деньги <…> [Б. Б.].

9 мая 1942 года

Вчера вечером слушал лекцию о войне на Тихом океане. Узнал много нового, чего не встретишь в печати. После лекции смотрел фильм «Оборона Царицына». Фильм показался скучным и утомительным.

Пошел четвертый месяц моего ранения. Раны заживают вяло. Скорее бы медкомиссия! Надоело здесь лежать [Б. Б.].

Вот и настала для меня черная полоса. Уже который день Таня приходит домой с пустыми руками. Это дает себя чувствовать. Как долго это будет продолжаться и будет ли так, как прежде, – трудно сказать. Но факт остается фактом. Теперь надо надеяться на второе чудо. Меня продолжает поддерживать мой бригадир И.Ц. Такого простого и доброго человека я встретил впервые. Я теперь и не знаю, как его благодарить. Недавно меня избрали членом завкома. Морально – поддержка, материально – ноль [Г. Г-р].

10 мая 1942 года

<…>Тоска забубенная. Эх, жизнь наша солдатская. Вечером немного отлегло. К соседу пришли два хлопца и развеселили воспоминаниями о делах разных. Один из них оказался особенно интересен. Он один уцелел от целого полка. Доброволец. Награжден орденом Красной Звезды. Высокий крепкий юноша лет 22 или моложе. Напомнил мне младшего брата. Его родители жили в Луге, а он в Ленинграде.

Во время беседы выяснилось, что воевали мы с ним на одних и тех же участках и в одно время. По специальности он сапер. Рассказал, <…> как он минировал поле и сам наскочил на мину, но легко отделался и скоро вернется в строй. Честный, мужественный парень, по лицу видно: сметливый и находчивый. <…>

Второй парень родом из Ленинградской области. На передовой пробыл недолго. Лицо его было довольно красивым, глаза карие чистой воды, манеры изящные…

Васильев, бывший тюремщик, долго рассказывал о строительстве санатория на Валдае и о своих авантюрах на железной дороге. Особенно радостной ему казалась жизнь в исправительных лагерях. <…> Много нового мы узнали из его историй о жизни преступного мира.

После ужина ко мне на койку сел пятидесятилетний Уголков – ополченец-артиллерист. Он рассказал о службе в царской армии и своем участии в войнах. <…>

По профессии он наборщик, работал в Публичной библиотеке <…> [Б. Б.].

10 мая 1942 года

Е.Н. отпросилась на работе. Делала весь день завещание. До этого ли мне, когда я боюсь остаться одна. В цехе много работы, Гроссман людей не жалеет [Н. О-ва].

Осваиваю новую профессию. Проработала я в детском доме до 20 апреля, из них двадцать я проболела. Все же до некоторой степени освоила профессию воспитателя. В апреле началась подготовка к возобновлению занятий в школах, и меня позвали на новую работу. Пришлось мне быть школьным инспектором. <…>

В первое время я очень стеснялась и чувствовала неуверенно и неловко, ну а потом немного привыкла. Трудно было по двум причинам: во-первых, надо требовать, а требовать было трудно, так как работники были слабы физически, хозяйство заброшено и запущено до ужаса, а поправить все нет ни сил ни средств <…> [Г. К-ва].