Блокада молчания

Павел Макарович ни о чем уже не думал, лишь о гигантских клыках, впивающихся ему в шею. Краски мира померкли. К черту, только бы выжить. И когда зверь уже готов был броситься, уже окутывал его затылок тяжелым дыханием, он приставил рубящую грань топорика (а она была идеально заточена!) к разодранным фалангам и с силой надавил. «Мы не изуверы, Павел Макарович, но обещаем, что больше вам нечем будет калечить законопослушных граждан…» Боль была адская, хрустели кости, кровь текла рекой. Хрустнуло, он почувствовал свободу. Обрывая ошметки кожи, вопя как подорванный, он протиснулся в щель и оказался на улице. Последние остатки разума ушли на то, чтобы закрыть дверь. С внешней стороны на ней имелась ручка. Он волок ее на себя здоровой рукой, обливаясь слезами. Зверь рычал, царапал ее изнутри когтями, но Павел Макарович был уже вне его досягаемости. Каменная лестница, обросшая сорняками, разрушенные ступени… Он корчился в траве, хлестала кровь из обрубков, боль душила. Он споткнулся о камень, покатился в покатую яму. Мелькнули скалы, взволнованное утреннее море. Извернувшись, он стащил с себя элегантные трусы, обмотал ими кровоточащую культю, заскулил, как щенок. Кое-как поднявшись, засеменил прочь, в скалы, подальше от страшного места…

— Дядя Сережа, а что вы хотите со мной сделать? — жалобно протянула маленькая девочка, натягивая на лицо одеяло. Снаружи остались лишь кудрявые волосики и огромные глаза, исполненные страха и недоверия.

Сергей Аркадьевич дрожал от вожделения, он из последних сил пытался отечески улыбнуться, чтобы не слишком напугать это чудо чудесное. Она и так достаточно пережила, когда он стаскивал с нее одежду. А дело деликатное, здесь гримасы и резкие движения неуместны, ребенку должно понравиться, он не должен чувствовать угрозы, во всяком случае на первых порах.

— Катенька, мы же просто играем… — проворковал он, пуская пузыри и шутливо теребя девочку за носик. — Это просто игра такая, ты, главное, не бойся, это очень забавно и увлекательно… Я сейчас разденусь, лягу рядом, ты не против? Немножко полежим, я тебе кое-что покажу, а потом мы покушаем конфеток, посмотрим мультики…

Девочке не нравилась предложенная игра, она жалобно смотрела на потеющего дядю, такого большого, взрослого, наполовину лысого. А Сергей Аркадьевич уже взмок, голова кружилась. Комната мотеля на южной оконечности Кабаркуля плясала перед глазами, он видел только большую кровать, а в кровати — маленькую девочку, съежившуюся от страха. Грудь распирало от сладости грядущего удовольствия, ох, как он жаждал потрогать ее «внутренний мир»! Он погладил ее по головке, стал расстегивать рубашку. А глаза девчушки расширялись все больше, одеяло поползло все выше. Она полностью залезла под одеяло, дрожала там, свернувшись. Он шагнул в сторону, приоткрыл окно, дышать от волнения было нечем. В черном небе переливались серебристые звезды, дул освежающий ветерок. Может, зря он затеял это именно сегодня? В городе творится черт знает что, менты на ушах, чиновники прячутся по своим норам. Но нет, он не такой, он не боится! Зов природы сильнее какого-то страха. К тому же заранее договорились, все спланировано. Он еще неделю назад утряс вопрос с Миленой Петровной из комиссии по образованию городского совета народных депутатов (дамочка на свободе гуляет исключительно благодаря его стараниям!), а та в свою очередь — с директрисой детского дома-интерната в соседнем Кошельково. Да и как терпеть? Он уже две недели терпел, жена остатки плеши проела, мол, что с тобой, Сереженька? Может, ты температуришь? Может, у тебя неприятности на работе?..

В дверь постучали. Он подпрыгнул. Какого лешего? Никто не видел, как он привез в мотель восьмилетнюю девочку. Он ведь русским языком сказал: не беспокоить! Девочка высунула нос из-под одеяла, пискнула тоненьким голоском:

— Ой, дядя Сережа, а кто это? Ой, дядя Сережа, а можно, я пойду?

Он собрал последние силы, лучезарно улыбнулся.

— Подожди немного, Катенька, скоро мы вместе пойдем…

Стук повторился, и он окончательно взмок. Да что же это такое? Почему он не носит с собой огнестрельное оружие? Ведь предлагали же, мол, у вас такая опасная работа, Сергей Аркадьевич, а мы вам сделаем лицензию. Он ненавидел и боялся огнестрельного оружия. Есть люди, по долгу службы обязанные охранять, вот пусть и охраняют. Он лихорадочно озирался. Схитрить не удастся, в доме за шторами горит свет, и это с улицы прекрасно видно. Да ладно, все в порядке, чего он так перенервничал?

— Катюша, полежи минутку, я сейчас вернусь… — прошептал он треснувшим голосом и на цыпочках удалился в прихожую. Коридор был в виде буквы «Г», хорошо, что от порога не видно, что творится в комнате.

— Чего надо? — прохрипел он, припадая к двери.

— Ой, откройте, пожалуйста… — прощебетал приятный голосок. Судя по некоторым интонациям, его обладательница приняла немного горячительного.

— С какой стати? — проворчал он. — Вы работаете в этом мотеле? У меня все есть…