Блокада в моей судьбе

Эта картина достойна кисти художника. Представьте себе – кромешная темнота. Лишь на столе в плошечке чадит кусочек промасленной веревки – так называемая коптилка. В центре стола сидит худенькая изможденная женщина с младенцем на руках, вокруг нее четверо чумазых малышей, завернутых в немыслимые хламиды. Мама кормит нас «ужином»: разливает каждому по кружке горячего кипятка, приложив к нему крошечный кусочек хлеба.

Затем, чтобы как-то развеселить нас, отвлечь от ужасной действительности, мама читает «Конька Горбунка», единственную книжку, которая у нас была, и рассказывает сказки, причем изображает действие в лицах. Обязательно кто-нибудь из нас заводит разговор о различных вкусных продуктах, которые ели до войны. Помню, что почти физическую боль доставляло воспоминание о том, как, встречая Новый год перед самой войной, наряжали елку и бросались друг в друга конфетами и пряниками, которые на нее развешивали. Иногда предавались различным мечтам на предмет того, какое будет счастье, если вдруг случайно найдем что-либо съестное, как его разделим на всех и съедим.

Нередко такие посиделки проходили под звуки артиллерийской канонады. Но к этому уже настолько привыкли, да и до такой степени физически ослабли, что в бомбоубежище ходить перестали, только прислушивались, где взорвался снаряд. Перед отходом ко сну, если оставалось топливо, вновь подтапливали печку, чтобы теплее было спать. А если топлива не было – так и ложились на свои ледяные лежанки, тесно прижавшись друг к другу. В комнате быстро наступала морозная тьма.

От холода мы пытались спастись, лежа на ватных матрацах, положенных в два слоя. Ложились в постель одетыми, обутыми и в шапках. Укрывались солдатскими одеялами. Обычно с одного края спал я, с другого Володя. Младшие Вася и Гена лежали в середине. В особенно лютые морозы мама натягивала на нас еще тяжелые конские попоны. При свете дня хорошо были видны струйки пара, выходящие изо ртов.

Даже зажечь свет часто представляло собой большую проблему. Очень быстро у нас закончились спички и их невозможно было нигде достать. Мне приходилось, как первобытному человеку, с помощью куска камня и какого-то старого напильника высекать искры и поджигать таким путем кусок ваты, вымоченной в керосине.

Большой проблемой было ночью сходить в туалет. Из-за этого старались на ночь меньше пить. Поскольку туалета как такового не было, он давно замерз и не функционировал, рядом с постелью ставили тазик. При нужде нужно было вылезти из спальной конструкции, в абсолютной темноте найти этот тазик, сделать свое дело и опять забраться в постель. Естественно, что главные проблемы были с младшими братьями. Гена при нужде начинал плакать и звать маму. Приходилось совместными усилиями извлекать его из постели, теряя жалкие остатки тепла.

Из впечатлений той поры очень негативную память оставили о себе крысы. Их было много везде. Людская молва утверждала, что крысы едят трупы погибших от голода людей. Возможно, так оно и было. Мне часто приходилось их видеть то на улицах, то среди развалин. Я сталкивался с ними ежедневно. Поскольку, ввиду отсутствия воды, туалет в нашем доме не работал, он по существу превратился в склад замерзших экскрементов, то содержимое тазика, который мы ставили на ночь в комнате, я должен был утром слить в этот «туалет». Вот там-то я и встречал крыс. Они были отвратительные, жирные и казались мне огромными. Они абсолютно не реагировали на мое появление. Мне приходилось колотить палкой по ведру, чтобы заставить их убраться прочь. В конце концов, они очень неохотно исчезали. На всю последующую жизнь я сохранил отвращение и даже страх по отношению к этим созданиям.

Такое длительное существование в абсолютной тьме, голоде и холоде сегодня кажется просто немыслимым даже мне, все это перенесшему. А другим это представить себе невозможно.

Я стараюсь помочь маме спасти семью

Голод и холод нас просто уже добивали. Отец ничем не мог помочь. Крупа заканчивалась. Начались жестокие морозы. Мама после родов долгое время была очень слаба, болела, от голода у нее временами пропадало молоко, сестричка постоянно плакала. Мама вообще не могла выходить из дома на мороз. Сложилось так, что я был вынужден спасать всю семью. На меня навалилась такая бездна обязанностей, что трудно поверить, как это все мог выполнять девятилетний, измученный голодом ребенок.

Попробую вкратце описать, чем я вынужден был заниматься ежедневно.

Итак, наступает утро. В комнате дикий холод. Температура мало чем отличается от уличной. Единственное окно в сплошной темноте выделяется мутным пятном на стене. Все семейство лежит скрючившись, укрывшись с головами чем попало. Мама стонет, новорожденная сестра плачет.

Надеяться не на кого. Надо вставать. Поскольку вода в ведре за ночь замерзла, умыться нечем.