Блокада в моей судьбе

Наверное, подобные вопросы задавали многие наши люди, но едва ли они могли тогда получить на них связные ответы. Конечно, при том дефиците товаров, который в те годы был в наших городах, и почти полном их отсутствии в деревнях такая разница не могла не огорчать и не вызывать вопросов. В Германии я впервые увидел радиоприемник «Телефункен». Это было изумительное «произведение искусства». Отделанный дубом корпус, весь сияющий лампами, глазками, исторгающий море музыки, различной информации, – он буквально ошеломил меня.

28 февраля 1946 года, в день, когда мне исполнилось 14 лет, родители устроили вечеринку в честь моего дня рождения. Были приглашены сослуживцы отца, некоторые мои друзья. Это было такое давно забытое счастье, что, вспоминая об этом, у меня до сих пор теплеет на душе. В этот день отец подарил мне трофейный спортивный велосипед. Весь отделанный никелем, хромом, с коробкой передач, двойным тормозом, – он казался мне настоящим чудом и затем служил мне много лет.

Однажды, катаясь с приятелями на велосипедах по автобану, мы решили заехать в недалеко расположенную деревню. Цель наша была простой – нарвать там черешни, которая к тому времени поспела. Мы знали, что деревня эта была пустой.

Но неожиданно к нам подошли два довольно пожилых поляка, они вполне прилично говорили по-русски. Эти поляки оказались посланцами какой-то общины, которая должна была вскоре переехать сюда из Польши. Узнав, что мы дети советских офицеров, они отнеслись к нам очень доброжелательно, показали деревню и места, где можно было нарвать черешни.

С изумлением и какой-то сердечной болью я ходил по этой деревне, внимательно рассматривая ее. Практически все дома были целыми, очень добротными, в основном кирпичными. Солидными были также хозяйственные постройки. У каждого дома были водяные колонки, причем действующие. Вся прилегающая к домам площадь и уходящие в поля дороги были заасфальтированы. Около домов и вдоль дорог – масса фруктовых деревьев, яблонь, груш, черешен. В общем, картина полного благополучия. Естественно, я мучительно сравнивал с ней нашу вятскую деревню с ее бедностью, лучиной и бездорожьем. В голове у меня просто пульсировали мысли: почему же у нас так плохо, а здесь так хорошо? Ответа на этот вопрос я не знал.

С подаренным мне велосипедом была связана одна интересная встреча. Однажды с двумя приятелями мы возвращались домой после довольно продолжительной прогулки.

В какой-то момент догнали конный обоз, расположившийся на обочине на отдых. Сразу поняли, что это наши соотечественники. Остановились, разговорились с ними. Оказалось, что на Родину возвращаются угнанные в свое время на принудительные работы в Германию люди. Народ среди них был самый разный: мужчины и женщины, старые и молодые. Были совсем подростки. Ехали они из района Гамбурга после продолжительной проверки. Пунктом назначения для них был Псков. Когда узнали, что я из Ленинграда, забросали меня вопросами. Помню, что их очень интересовало, сохранился ли город, как он сейчас выглядит, каково нам было в блокаду. Выяснил, что в Германии они работали в сельском хозяйстве. На мой вопрос, как к ним относились хозяева, один весьма пожилой мужчина ответил: сволочи они все!

Город Нойштеттин, по сравнению с Хаммерштайном, был более значительным. Там располагались большие штабы, военная комендатура. Там же была школа, в которую нас возили учиться. И здесь по сравнению с нашими городами бросалась в глаза более высокая степень материальной культуры. Хотя на облике обоих городов лежала тяжелая печать какого-то холодного, гарнизонного уклада, мрачности, но все было вполне благоустроено. Улицы и даже пешеходные дорожки были заасфальтированы. Все дома – кирпичные или бетонные. Особый колорит городам придавали черепичные, в большинстве своем красные, крыши. Скаты крыш располагались под острым углом друг к другу, что создавало своеобразное, очень интересное впечатление. Даже окна домов выглядели для нас необычно. Они были продолговатой формы, часто отделанные вычурными деталями. Поражало большое количество различного рода шпилей – на кирхах, военных, служебных зданиях. Создавалось впечатление какой-то устремленности города к небу. Вообще во всем облике господствовала готика. Здесь было много фонтанов, памятников, скверов, цветников, литых решеток.

В июне 1946 года для детей с родителями (в основном с матерями) была организована автобусная экскурсия в город Штеттин, тогда центр провинции Померания (ныне он называется Щецин и относится к Польше). Город оказался довольно сильно разрушенным, хотя и сохранившихся построек было немало. Там я в первый раз побывал в большой кирхе, старинной, вероятно протестантской, церкви. В отличие от православной церкви здесь было много скамеек, скульптур, цветного стекла. В этой кирхе я впервые услышал звучание органа, которое произвело на меня, да и всех нас, большое впечатление. По существу, это был первый крупный европейский город, который я увидел.