Блокадные будни одного района Ленинграда

С 1 июля 1941 г., на основании постановления Совнаркома СССР, от платы за обучение в 8-10 классах средних школ освобождались дети рядового и младшего начальствующего состава, призванного в РККА и Военно-морской флот.

Восьмиклассник Н. Бобров среди музыкантов духового оркестра. Сиверская, 1939 г. Публикуется впервые

«В семье родился четвертым, всего было шестеро детей. В 1941 году должен был пойти в школу, но к сентябрю обстановка настолько осложнилась, что мать решила меня не отпускать. … Старшая сестра, ей было 12 лет, сначала ходила в школу, потом и ей пришлось оставить школу, надо было помогать матери во всех делах: магазин, дрова, вода и т. д…»[859].

«В сентябре на нашей школе установили зенитные орудия, разместили военных. Но мы учились в другом помещении на проспекте Огородникова»[860].

11 августа 1941 г. Ленинский райисполком своим решением «О дополнительной эвакуации женщин с детьми до 14-ти летнего возраста из г. Ленинграда» обязал районный отдел народного образования «выделить 50 чел. педагогов из числа проверенных работников для работы в аппарате комиссии, выдав каждому из них соответствующее направление»[861].

В том же августе в распоряжение комиссии по эвакуации Ленинского района ежедневно направлялись 20 школьников (и учащихся ремесленных училищ). Они дежурили на железнодорожных вокзалах, разносили повестки[862]. На лесопильный завод «Пионер» Кировский райком комсомола направил еще до начала июля 400 школьников и студентов[863].

С конца лета 1941 г. в зданиях ряда ленинградских школ стали располагаться также и эвакопункты для беженцев.

27 сентября 1941 г. секретарь исполкома Ленинского райсовета направил заведующему районным отделом народного образования письмо: «В целях лучшего обслуживания питанием работников Вашей системы», исполком договорился с трестом столовых «об организации отдельной столовой. Для этого Вам разрешается отвести одно помещение из законсервированных детских учреждений для этой цели. Трест Столовых обеспечит продуктами питания, кухонной посудой и персоналом»[864].

«Этой осенью меня должны были отдать в школу, в первый класс. У взрослых встал вопрос, куда детей отдавать: в нормальную, „регулярную“ школу или готовить специальные помещения в бомбоубежищах. Одна такая на нашей улице[865] также была организована в одном из домов. Оно было неудобным, вместо парт – разнородные столы. Возникла проблема с туалетом, и многое другое. Мы с папой побывали в этой „школе“, папа остался недоволен, но дальше всё разрешилось само собой: для первоклашек занятия отменили, немцы приближались к Ленинграду»[866].

«Первого сентября[867] мы пошли в школу. Была новость: теперь в школе нас кормили обедом. От моего довоенного первого класса почти никого не осталось. Новые соученики оказались несколько другого толка. То ли оказались менее интеллигентные родители, то ли три месяца войны повлияли на нас, но мы стали более похожи на молодых зверят. Очень часто вспыхивали беспричинные драки»[868].

В 103 городских школах возобновились занятия 3 ноября 1941 г.[869]. Из них – в пяти школах Ленинского района. В списке райисполкома среди школ, подготовленных к открытию, упоминалась (из нами рассматриваемых) только 289-я[870].

А.Л. Сахаров работал на строительстве школы № 9 (276) по Обводному каналу (д. № 154-а). В своих воспоминаниях он приводит (не ссылаясь на первоисточник) факт, что эта школа три раза подвергалась вражеской бомбардировке; здание выгорело, остались только капитальные стены[871].