Блокадные будни одного района Ленинграда

Школа переехала на улицу Розенштейна (д. № 21). В докладной записке «О санитарном состоянии и мероприятиях по подготовке к зиме объектов района» начальника районной Государственной санитарной инспекции от 25 июля 1943 г. указывалось, что в здании «кубатура классов не соответствует количеству размещенных в них детей, крайне неблагоустроенный пищевой блок», поэтому школу № 289 необходимо обеспечить помещениями, «отвечающими санитарным нормам»[896].

Переехать в свое «родное» здание 289-й школе предстояло еще не скоро.

По «Плану работ частей МПВО в городском хозяйстве на I квартал 1944 года» предусмотрены ремонтные работы по 8 школам, в том числе по адресу: Нарвский пр., 6/8 [897]. Во II квартале окончательный срок ремонта здания был определен – к 1 июля. За десять дней до указанной даты констатировалось: «Столярные, водопроводные и канализационные работы не начаты. Не приступили к оборудованию пищевого блока. Задержка кровельных работ мешает выполнению отдельных штукатурных работ»[898].

Вернемся в май 1942 г.

14 мая Исполком принял решение по вопросу сохранности имущества временно законсервированных школ районных отделов народного образования. 23 июня Ленинский райисполком заслушал, как это решение выполняется на подведомственной ему территории. Свыше 1200 школьных парт сожжено, из стоящих «без надзора» на улице парт школы № 285 «сделан забор военным госпиталем для огорода», оставшиеся после пожара оборудование и учебные пособия школы № 9 «до сих пор не приведены в порядок и повергались расхищению». «Такое-же положение и в других законсервированных школах»[899].

«Стали записывать в школу. Пошла я в 16-ю школу, а меня не записали[900]. Очень я слабая, да еще очень голова распухла. Съели мы с мамой какой-то ядовитой травы и обе так распухли, что лицо сделалось очень большое и блестящее, кожа растянулась, глаза почти совсем закрылись. … Я рассказала, что меня не взяли в школу. Все знали, что школьники сразу поедут в одно из подсобных хозяйств, где будут давать рабочую карточку, это значило жить. ……Активистка пошла со мной в школу и уговорила, чтобы меня взяли. Она убедила, что только подсобное хозяйство спасет меня от смерти.

Мы поехали. … Поселили в пустых домах. Где жители этих домов, мы не знали [901].

Распорядок дня, как в настоящем лагере. Проводились линейки и подъем флага. Кормили нас в рабочей столовой, как взрослых. Работали наравне с взрослыми. Ведь и рабочие были истощены до предела. Помню, как сажали рассаду, как потом обрабатывали ее от тли, обрывали от нижних листочков. Мне жаль было эти листочки выбрасывать, я ела их. На обед давали какой-нибудь суп и кашу с тушенкой. Я за неделю, ближе к концу недели, накоплю каши немного, а в бутылочку от лекарств ложечкой солью жир с каши.

В воскресенье нас домой отпускали. Иногда ходили пешком 9-12 км, иногда на машинах. …

К осени стало полегче. Пошли овощи. Никто нам не говорил „нельзя брать“. Конечно, мы ели овощи и в выходной день, что-нибудь везли домой. …

…Помню, как привозила рябину и скорей давала ее маме. Собирала какие-то грибы на болоте, солила… …

Осенью начались занятия в школе. Нас уже перевели в 6-ю …»[902].

Трудовая книжка школьницы З. Кузнецовой. 1943 г. Публикуется впервые

В 1941/42 учебном году в школе № 6 (384) насчитывалось 32 основных и параллельных класса. Более всего было первых-четвертых классов, менее всего – восьмых и десятых.