Блокадные будни одного района Ленинграда

Из постановления Ленинградского горкома ВКП(б) о производственном плане мероприятий пищевой промышленности на ноябрь месяц 1943 г.[684] утверждался план выпуска продукции, перечислены 52 «номенклатуры» товаров и их объемы. Были указаны – помимо хлеба, мяса и макаронных изделий – печенье, конфеты, колбасные изделия, костная мука, дрожжи и галеты из белковых дрожжей, рыбные консервы, уксус, пиво, фруктовые эссенции, студни мясной и костный, белковые котлеты (6 млн штук), желатин, солодовое и растительное молоко, олифа натуральная, глюкоза для медицинских целей, подсолнечное масло, мыло хозяйственное и туалетное, табак курительный.

В перечень включены также: кефир (800 т), сырки творожные (11 т), кофе натуральный (50 т), мороженое (100 т), суфле (200 т), «Вафли с повидлой» (5 т), кисель и желе соево-молочные (75 т) и др.

К концу 1943 г. различные предприятия, организации и артели инвалидов труда и Великой Отечественной войны продолжали выпускать товары для повседневного обихода, и ассортимент товаров уже отличался от товаров конца 1941 г.

Так, в «Плане выпуска важнейших изделий широкого потребления по промкооперации на III квартал 1943 года» значились, помимо ведер, чайных ложек, висячих замков, напильников, ватников, шаровар, гимнастерок курток и рукавиц, следующие товары: рукомойники, крашеные тазы, верши для ловли мышей и крыс, гуталин, «блузки дамские», «одеяла разные», «комбине дамские», школьная обувь, босоножки, свитера, футболки, «гребни частые», шпильки, зажимы для волос, кипятильники и «ножи для уборочной кампании»[685].

Глава 8 «Начали исчезать целые улицы и переулки»

Название главы взято из текста воспоминаний К.В. Говорушина: «Немного легче стало добывать топливо после того, как разрешили разбирать на дрова деревянные дома. Постепенно… начали исчезать целые улицы и переулки»[686].

Действительно, в годы блокады исчезли «деревянная» Молвинская улица и деревянные строения парка имени 1 Мая, мало что оставалось к концу войны от «деревянных» улиц Калинина, Бумажной, Промышленной и набережной Бумажного канала. Разобрали деревянные дома Нарвского проспекта.

На начало войны Молвинскую улицу (за исключением одного дома у Бумажного канала) составляли деревянные жилые и нежилые строения 1841–1916 гг.: окруженные заборами одно– двухэтажные дачи (бывшие), флигели, службы, а также сараи, курятники, хлева (и небольшие огороды).

Всего на 1940 год на этой улице располагались 26 строений[687].

Молвинская ул., 10. Фото 1912 г.

На четной стороне Лифляндской улицы – 2 двухэтажных жилых деревянных дома. Деревянными были более половины жилых домов Бумажной улицы. Особо выделялся (у Бумажного канала) двухэтажный дом с бельведером постройки середины 1810-х гг., более известный как «Дача Сутугина»[688].

Немало жилых деревянных строений располагалось на набережной Бумажного канала^[689]. По фотографиям 1927 г. улицы Калинина[690] на ней находилось три каменных жилых дома – № 15, № 38 и № 47, почти все остальные – двухэтажные деревянные (с полуподвальным этажом или без него), включая комплекс 1-го жилого городка всесоюзного объединения «Экспортлес» постройки 1920-х гг.

Библиотека-читальня в парке имени 1 Мая. Фото второй половины 1920-х гг. Музей «Нарвская застава»

В самом парке имени 1 Мая деревянными были: открытая эстрада-театр, танцевальный и шахматный павильоны, библиотека-читальня, летний кинотеатр, кафе, карусели, качели, киоски, хозяйственные и служебные строения.

Отдельные деревянные строения разбирали в городе в связи со строительством в августе-сентябре 1941 г. деревянно-земляных оборонительных сооружений.

Вопрос, когда исчезли деревянные постройки в парке «Екатерингоф» и у Бумажного канала, так или иначе затрагивался в историко-краеведческой литературе последнего десятилетия. «Старожилы помнят» – «в дни блокады»[691]. В одной своей монографии, ссылаясь уже на архивные документы, я сформулировал аналогичное предположение (ибо прямых доказательств в то время еще не нашел) [692].

В последней по времени издания книге, используя, главным образом, воспоминания главного архитектора

Ленинграда Н.В. Баранова, я высказался более определенно, но без дат[693].

Сейчас я имею возможность указать не только даты, но и номера домов.

Но вопрос о разборке конкретных деревянных строений на дрова в годы блокады оказался (и был) гораздо, на порядок, шире.

Правильность решений о разборке сомнений не вызывает. Но одновременно возникают вопросы, на которые, считаю, ответить необходимо.