Блокадный дневник Лены Мухиной

Я пока что живу у Гали. Старику с каждым днем все хуже. Он долго не протянет. Ему уже трудно говорить, язык не слушается (как и у Аки и мамы дня за 3 перед смертью). И еще есть один вестник скорой развязки – это (вспоминаю Аку и маму) появление жажды.

Вчера мы все чуть не сгорели. Это случилось вечером. Приходит к нам сосед с 27 квартиры и просит у Гали топор, чтобы взломать входную дверь, потому что он уже целый час стучит и никто не открывает, и он очень беспокоится, не случилось ли что, у него дома осталась только одна слабая старушка-мать. Галя дала топор, он взломал дверь и открыл ее. А квартира полна дыма, на пороге кухни лежит полуобгорелый труп его матери, и под ней уже перекрытие горит. Уже диван загорелся, одеяло, еще минуты две позднее и все бы пылало. Но, к счастью, вовремя обнаружили начало пожара, срочно вызвали пожарных, собрали по квартирам воду. Все затушили, вынесли в снег горящие тряпки, к тому времени приехали пожарные, вскрыли весь пол и все ликвидировали.

Да, счастье, что так отделались, а могли бы все сгореть, мы бы то, конечно, в крайнем случае могли бы выскочить с парадного, но как быть с дедушкой: одни бы мы стащить его были бы не в силах, а помощь, откуда ее ждать. Пока приехали бы пожарные, он успел бы 3 раза задохнуться в дыму.

Не приди сын домой сегодня, и ни минуты позднее, все бы было кончено. А ведь он, оказывается, должен был придти домой завтра, и он случайно пришел именно сегодня. Вот какие бывают в жизни счастливые случайности.

Кира все хочет, чтобы я ее прописала у себя временно в комнате. Но я не хочу, не решаюсь.

Хотя у Гали я сейчас не имею той теплоты и внимания, какие ожидала, все же я не разочаровалась в Гале, как меня уверяет Кира. Я понимаю Галю. Ухаживать за умирающим, заботиться о сыне, и все одна. (Сестра ей ничем не помогает.) Это очень тяжело, поневоле будешь раздражительна. Но скоро все изменится. Старик умрет. Галя сразу почувствует облегчение, с нее сразу как гора с плеч свалится эта тяжелая забота. Мы как-нибудь похороним его, и тогда я посмотрю, могу ли я с Галей жить или мне лучше быть одной. Тогда и решу, а сейчас ничего решить нельзя.

18/III

Сегодня ночью скончался Галин папа. Такой хороший, такой добрый…

Вчера я пошла за обедом немного позднее, и мне ничего не досталось. Было до слез обидно, простоять около двух часов в очереди, и зря. Из школы я пошла в магазин и без всякой очереди получила 100 гр. мяса, пришла к себе домой, телеграммы мне никакой нет. Пошла на рынок с медным чайником, но никто у меня его так и не купил, зато я не утерпела и купила 9 открыток по 3 открытки за 1 р. Погода стояла чудесная, весенняя, ветерок теплый, и даже в тени не холодно. Вернулась домой, забрала все свои вещи и опять на рынок. Я так хотела кушать, что я решила во что бы то ни стало обменять свой алюминиевый бидончик на хлеб, хотя мне его было и очень жалко. Вдруг смотрю, открытки продаются, я не утерпела, стала выбирать, а открытки такие, что утерпеть невозможно. Цветные, с разными видами и все больше заграничные, такие красивые, я не могла оторваться и купила 15 штук по 1 [р.] за штуку. Если б я кому-нибудь сказала бы о своем приобретении, то меня бы изругали бы на чем свет стоит, и за дело. Ведь это непростительная глупость тратить деньги в такое время на какие-то открытки. Но мне это занятие доставляет огромное удовлетворение и радость. Ведь такие открытки нигде не купишь, это старинные, да притом заграничные открытки. Как же не воспользоваться случаем. А какое удовольствие чувствовать, что это твои собственные открытки. Нет, на такие чудесные открытки мне не жалко денег. У меня уже 34 новых открытки.

Итак, я купила 15 открыток и сменяла свой бидончик за 250 гр. хлеба. Когда пришла домой, Галя уже успела вытопить печку. Мясо сварить не пришлось, так я и осталась без обеда. Выпила кипятку с хлебом и легла спать. Спала я в эту ночь очень крепко, и сны мне снились все такие хорошие. Больше всех мне снился во сне Гриша Хаунин, как будто мы с ним друзья и вместе катаемся на американских горах, а горы-то какие-то страшные, фантастические, и нам обоим очень страшно, но наше путешествие кончается весьма благополучно. Утром просыпаюсь, потом слышу, Галя в соседней комнате плачет и говорит: «Папа, папочка, ведь ты спишь, правда? Ты же проснешься». Я все поняла. Побежала к Гале, прижалась к ней, расцеловала ее.

21 марта

Милый мой дневничок, здравствуй, опять я обратилась к тебе. Мне сейчас очень хорошо, и от избытка приятных чувств пишу я эти строки.

Пусть война, пусть голод. Жизнь-то идет своим чередом. Все, что приходится переживать, все это временно. Не стоит унывать.

Прочь тоска и печаль,

Я смотрю смело вдаль![88]