Блокнот Бенто

На следующий день я рылся в сумке в поисках своего мобильного телефона – мне надо было отправить эсэмэску, – как вдруг наткнулся на железнодорожный билет, оставшийся от поездки недельной давности на скоростном поезде TGV, Из Женевы в Париж. Когда этот поезд разгоняется вовсю, скорость его равна примерно 300 километрам в час, Максимальная скорость поездов, которые пересекают рассказы Платонова – туда-сюда, опять и опять, – не дотягивала и до 100 километров в час.

На обороте билета я набросал заметки для речи, которую собирался прочесть на политическом митинге. Там упоминалась Симона Вайль, умершая за девять лет до Платонова, и приводилась цитата из Сесара Вальехо, умершего за тринадцать лет до того. Все трое боролись за одно и тоже дело. Мои заметки были особенно неразборчивы из-за того, что во время прогулки под дождем на следующий день билет намок и чернила потекли. Позже, взяв блокнот с портретом Платонова, я вспомнил этот билет. И – была не была – поместил его внизу страницы, под рисунком. Он как будто привносил то беспокойство, которое здесь требовалось.

Беспокойство дали, Беспокойство, которое можно унять, лишь бросив взгляд с высоты – той, что превращает километры в миллиметры, но все же не уменьшает размера наших человеческих сердец.

Платонов знал цену подобным дальним расстояниям. В 1946 году он напечатал рассказ о том, как боец Красной армии возвращается домой после долгого отсутствия. В этом рассказе Даль и Близость почти неотделимы друг от друга.

«Иванов приблизился к жене, обнял ее и так стоял с нею не разлучаясь, чувствуя забытое и знакомое тепло любимого человека. […]

Пока он сидел, вся его семья хлопотала в горнице и на кухне, готовя праздничное угощение. Иванов рассматривал все предметы дома по порядку – стенные часы, шкаф для посуды, термометр на стене, стулья, цветы на подоконниках, русскую кухонную печь… Долго они жили здесь без него и скучали по нем, Теперь он вернулся и смотрел на них, вновь знакомясь с каждым, как с родственником, жившим без него в тоске и бедности. Он дышал устоявшимся родным запахом дома – тлением дерева, теплом от тела своих детей, гарью на печной загнетке, Этот запах был таким же и прежде, четыре года тому назад, и он не рассеялся и не изменился без него. Нигде более Иванов не ощущал этого запаха, хотя он бывал за войну по разным странам в сотнях жилищ; там пахло иным духом, вкотором, однако, не было свойства родного дома. Иванов вспомнил еще запах Маши, как пахли ее волосы; но они пахли лесною листвой, незнакомой заросшей дорогой, не домом, а снова тревожной жизнью». [8]

Я приклеил железнодорожный билет к нарисованному портрету. Теперь присутствие Андрея Платонова чувствовалось.

Волна воображения, которая вызывает импульс к рисованию, – какую бы тему ты ни избрал, – неявно повторяет ту же закономерность, которую портрет Платонова иллюстрирует явно.

Существует символическое желание подбираться все ближе и ближе, войти в собственное «я» того, что рисуешь, а одновременно с этим существует предвидение внутренней дали. Такие рисунки жаждут быть и тайным свиданием (rendezvous), и прощанием (au revoirl), Попеременно и до бесконечности.

Все то, что душа познает под видом вечности, она познает не вследствие того обстоятельства, что она постигает реальное присутствие данного тела в настоящем, но вследствие того, что она постигает сущность этого тела как разновидности вечности.

(Этика. Часть V,теорема XXIX)

Теперь можно проще. Существуют фотографии американского фолк-певца Буди Гатри, на которых его взгляд, выражение глаз напоминают платоновские. Общим у них было не только это. Оба отдавали свой голос тем, кто лишен голоса, оба выступали против ужасающей бедности деревни, Основной темой Гатри были те невзгоды, которые принесли мелким фермерам Техаса, Оклахомы, Северной и Южной Дакоты Великая депрессия и засухи 1930-х в местности, которую стали называть «Миска пыли», Как они потеряли свои заложенные дома, вынуждены были отправиться в путь со своими узлами, вскакивать на товарные поезда или брести пешком, чтобы как-то добраться до Калифорнии, где ожидали найти работу.

Гатри – певец, гитарист и прирожденный импровизатор – умел завладеть вниманием аудитории. Он пел старые песни, пел много новых песен, которые сам написал на старые мелодии, Одна из них называется «Пока! Я рад, что мы познакомились». Эти слова он вложил в уста тысяч людей, которым пришлось отправиться куда глаза глядят из Пампы, города на западе техасской равнины, во время Великой депрессии.