Блондин на коротком поводке

Влюбленные в Дашку мальчики доставали и меня тоже. Мы часто бывали вместе, и если Гусарова и соглашалась куда-нибудь пойти с очередным поклонником, чтобы не сразу обижать его отказом, то ставила непременное условие, что будем мы вчетвером: поклонник, она, я и друг поклонника. Но чаще всего оказывалось, что этот самый друг тоже был влюблен в Дашку, а если нет, то, пообщавшись с ней целый вечер, он тут же проникался неземной страстью к этой красавице и на меня и своего приятеля смотрел волком. Я же пыталась примирить этих двоих, вести светскую беседу и следить, чтобы Дашка и ее ухажер не остались ни на минуту наедине, потому что тогда он обязательно начнет признаваться в любви и вечер будет окончательно испорчен.

От любви до ненависти, как известно, один шаг, и отвергнутые Дашкой поклонники воспринимали ее отказ по-разному. Некоторые безропотно страдали, и с такими было легче всего. Некоторые продолжали ее преследовать, забрасывали письмами и не давали покоя телефонными звонками. Тут приходила на помощь Дашкина мама Виктория Федоровна, она отлично научилась отфутболивать их по телефону. Караулящих у подъезда неудачливых влюбленных отшивал охранник. Некоторым же приходила в голову коварная, как они думали, мысль — назло Дашке начать ухаживать за ее близкой подругой, то есть за мной. Они думали, что таким образом вызовут у Дашки ревность. У нее они вызывали только досаду, зато я таких просто ненавидела.

Однако пару раз я всерьез пожалела безнадежно влюбленных. Среди них был Димка Колокольчиков, который тоже втюрился в Дашку, и в память нашей с ним несостоявшейся дружбы я стала искренне его утешать. Я проводила с ним долгие душеспасительные беседы, Димка облегчал душу, рассказывал мне о своем детстве, как будто я какой-нибудь записной психоаналитик, только кушетки не хватает…

Не знаю, что помогло, но от Дашки он отвязался, однако наша с ним близость закончилась в тот самый момент, когда Димка пригласил меня на свидание. Нет уж, твердо сказала я себе, Дашкиных объедков мне не нужно.

Так пролетел год, по прошествии которого Дашкин отец купил шикарную семикомнатную квартиру в элитном доме, и они переехали туда всей семьей, включая деда Илью Андреевича, от разлуки с которым я страдала едва ли не больше, чем от разлуки с Дашкой. С дедом мы дружили все время учебы в школе. Он по-прежнему давал мне книги из своей библиотеки, мы часто беседовали с ним, распивая прекрасно заваренный чай, пока подружка с матерью мотались по магазинам и бутикам.

Дашка поступила на факультет международных отношений, а я — в обычный технический вуз, потому что мои родители-инженеры еле сводили концы с концами и не могли платить репетиторам. Мы стали видеться реже, но все же скучали друг по дружке, тем более что Дашка никак не могла прижиться в новой компании своих сокурсников, они ей не нравились.

В нашей семье тоже произошли изменения. Как только мне исполнилось восемнадцать, папочка заявил, что отныне он снимает с себя ответственность за мое воспитание и уходит из дому навсегда. Ушел он снова к лаборантке, но к другой, потому что та, первая, давно уже вышла замуж, уволилась и уехала из Санкт-Петербурга не то в Саратов, не то в Нижний Новгород.

И я, и мама восприняли его заявление достаточно спокойно, тем более что насчет «навсегда» он погорячился. Родители вяло поругались, после чего папуля собрал вещи и отбыл, напомнив нам, что он с собой нитки не взял, как будто в нашей квартире оставалось что-нибудь ценное.

С его уходом моя мать как-то поскучнела и, чтобы не сидеть вечерами дома, записалась на курсы межличностного театрализованного аналитического общения. Услышав про название курсов, я подумала, что мамочка в своем репертуаре — более глупого растранжиривания сил, времени и денег нельзя придумать, но вслух ничего не сказала, вспомнив поговорку, что чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало и на деньги не играло.

Жизнь потекла своим чередом, мамочка активно постигала азы этого самого театрализованного межличностного общения, я же пыталась заработать денег на одежду и косметику, потому что маминой зарплаты едва хватало на еду и на коммунальные платежи.

Через некоторое время папочка явился обратно, очевидно, ему там с его лаборанткой стало скучно без ежевечерних полноценных скандалов. Однако межличностное общение пошло моей матери впрок, она перестала раздражаться по пустякам и ссориться с отцом по каждому поводу. Такого разочарования он вынести никак не мог и снова отбыл к своей лаборантке, тем более выяснилось, что она беременная.

Если спросить мое мнение, то я думаю, что детей рожать от моего отца может только полная идиотка — он далеко не молод, не слишком здоров, совершенно не умеет зарабатывать деньги, не в силах содержать семью, да еще и характером обладает отвратительным. Думаю, вы уже давно догадались, что я не слишком лестного мнения о своих родителях. Что делать, я стала критически к ним относиться примерно с десятилетнего возраста.