Блондин на коротком поводке

И теперь Наталья Ивановна в ужасе поняла, что сестра обманула ее, использовала, как марионетку, обокрала Михаила Николаевича, и больше того — хочет сделать ее своей соучастницей, хочет, чтобы Наталья Ивановна принесла ей украденное…

Впрочем, она и так уже соучастница.

Ведь это она провела сестру в квартиру, она спрятала ее там…

— За что? — простонала сломленная женщина. — Почему? Зачем ты сделала это? Ведь ты никогда не была воровкой, преступницей… Я думала, что ты борешься за свое счастье, за свою любовь, а ты обокрала человека, который доверял мне… человека, который дал мне работу…

— О чем ты говоришь? — Глаза Жени сверкали нехорошим, больным блеском, она схватила Наталью за плечи и так встряхнула, что у той клацнули зубы. — Он тебе доверял? Я тебя умоляю! Да он тебя в упор не замечал! Ты думаешь, что была для него живым человеком? Ты для него пустое место, придаток к швабре и пылесосу! Он не задумываясь выбросит тебя на улицу!

— У меня была хорошая репутация, — убитым голосом проговорила Наталья, — теперь ее нет…

— Репутация хорошей уборщицы! — воскликнула Женя и зашлась грубым, злым смехом. — Наташа, ты сама-то вдумайся! Так и проживешь всю жизнь, протирая чужие полы?

— Эта работа не хуже любой другой…

— Да ты сама в это не веришь! Ты повторяешь чьи-то чужие слова, как попугай, и думаешь, что от повторения они станут правдой? В тех документах, которые ты должна принести, — совсем другое будущее! Мы будем богаты, тебе вообще не придется работать…

Она отстранилась от сестры, уставилась в сторону мертвым, пустым взглядом и закончила:

— Да и не в этом дело! Сейчас идет речь не о твоей работе! Сейчас решается вопрос жизни и смерти… Для меня нет дороги назад! Где я могу жить? В этом проклятом Моржове? Да ты сама вспоминаешь его с ужасом… И даже туда я не могу вернуться! Ты не знаешь, ты ничего не знаешь! — Лицо Жени перекосилось, она закрыла лицо руками и проговорила едва слышно: — Я убила Валерия.

— Что? — Наталья Ивановна не поверила своим ушам. — Что ты сделала?

— То, что слышала! — выкрикнула Женя. — Да, я его убила! Ты не представляешь, во что он превратил мою жизнь! Он бил меня, бил каждый день… приползал домой пьяный и начинал надо мной издеваться! Или ложился на диван, как пришел, — грязный, в одежде и даже в сапогах, и начинал петь хриплым, дурным голосом… Он делал это нарочно, чтобы мучить меня, и песни выбирал жуткие, отвратительные… «Собака лаяла на дядю фраера…» — пропела Женя нарочито фальшивым, хриплым голосом. — Чтобы унизить меня, показать, в какую грязь, в какой мрак скатывается моя жизнь…

Женя замолчала, по ее лицу пробежала судорога. Она отстранилась от сестры и продолжила, мучительно выталкивая слова, как будто каждое из них причиняло ей боль:

— В тот день он пришел, как всегда, пьяный и стал требовать еще водки… Он орал: «Достань где хочешь, хоть на панель иди! Или я тебе переломаю все кости! Убирайся из дома и не возвращайся без бутылки…» И потащил меня к дверям, собираясь вытолкать на улицу… Я пыталась вырваться, но он был гораздо сильнее меня. Когда я ухватилась за дверную ручку, он стал бить меня по рукам… злобно, матерясь, обдавая перегаром… Во мне появилась вдруг какая-то новая сила, я вырвалась, бросилась в комнату, попыталась запереться, но он вломился следом за мной… Он был так страшен! Красные глаза, трясущийся рот… Я очень испугалась, мне казалось, он способен на все… Я отскочила за стол, на котором перед его возвращением гладила белье… Он тянулся за мной… в нем не осталось ничего человеческого! И тогда я схватила первое, что попалось мне под руку, — это был утюг… Я схватила утюг и ударила в это страшное, обезумевшее лицо… а потом еще раз… кажется, я попала ему в висок…

Женя страшно побледнела. Ее глаза остекленели, казалось, они смотрят в прошлое. Женя продолжила, но гораздо тише, едва справляясь со своим голосом:

— Он покачнулся, сделал шаг ко мне, но ноги больше его не держали… И тут его лицо так изменилось… Он побледнел, губы задрожали, он попробовал что-то сказать… Мне показалось, что он пытается попросить у меня прощения. Но силы оставили его, и он рухнул на пол прямо у моих ног…

Женя затряслась от беззвучных рыданий и с трудом проговорила сквозь злые слезы:

— Это было так страшно, так страшно… Он лежал на полу с открытыми глазами, а из его головы вытекало что-то темное, ужасное… Что мне было делать? Я посидела немного там, возле его трупа, потом собрала вещи и побежала на вокзал. Билет покупать не стала, просто сунула деньги проводнику. А в Свердловске пересела на другой поезд.

Женя замолкла, потом подняла на Наталью полные слез глаза и прошептала:

— Если ты не принесешь эту папку, меня убьют! Ты этого хочешь?

Нет, этого Наталья Ивановна не хотела. Она любила и жалела свою сестру, она готова была ради нее на любые жертвы…

— Но если Руденко поймает меня с этими документами? — растерянно спросила она.

Женя почувствовала, что дело почти сделано, что еще немного — и сестра согласится…