Блондинка и некромант

Думирий пододвинул бумагу и взглянул на обвиняемую. Ишь вращает глазищами, метающими синие молнии. Хмурится недовольно. Губки поджимает. Непростая штучка, видать. Придется с ней повозиться, пока перевоспитаешь.

Ну нам-то понятно, что Вике хотелось высказать все. Все, что наболело. Цензурных слов в этом наболевшем почти не было. И этими цензурными словами в основном были предлоги. Увы, ошейник не позволял ей отвести душу, препятствуя прорваться на волю потоку, бушующему в душе. И на кончике языка.

Ну не могла Вика произнести давно заготовленную речь вслух. Поэтому все, что она делала, это строила страшные рожицы. И сквозь зубы отвечала на вопросы.

— Ваше имя?

— Виктория!

— Ваш род?

— Мальцевы.

Околоточный удивленно посмотрел на обвиняемую. Первый раз он слышал о таком роде. Любой разумный происходил из двухсот сорока одного рода. Все они были совершенно точно известны в Зеленоморье. И тут вдруг перед ним сидит представительница нового, совершенно неизвестного рода. Или врет? Но смысл-то какой? Ох, непростая штучка!

— Откуда вы? Город? Родовой замок? Деревня? Местность?

— Из города Санкт-Петербурга.

— Никогда не слышал, — покрутил головой Думирий. Его сердце сладко затрепетало. Тут точно была какая-то тайна! И, возможно, ему удастся ее разгадать!

Околоточный продолжал задавать вопросы, ответы на которые сводились к универсальной формуле: «Не сидел, не привлекался, родственников за границей не имею».

— Ну хорошо, — наконец провозгласил Думирий, подходя к последней графе протокола. — Ваши мотивы при нападении на разумного?

Ну наконец-то вопрос, не требующий конкретного ответа! Правда, когда дошло до дела, воспитание все же не позволило девушке произнести то, что она уже долгое время репетировала. Но ее выступление все равно было очень экспрессивным:

— Этот кретин не хотел рассказывать, где находится артефакт! А ведь еще нужно было узнать, от кого он получил карту. А еще он подослал ко мне орка. А тот едва меня не изнасиловал! И вообще, Мурохх вел себя странно. Мало того, прикидывался идиотом. Но на самом-то деле что-то тут нечисто!

Околоточный ошеломленно уставился на разошедшуюся обвиняемую. Это что? Все это надо записать в графу «Предполагаемые мотивы»? Или не все? Тогда вот что конкретно вы предлагаете записывать? И вообще, какое счастье, что это был последний вопрос. И эта хорошенькая обвиняемая снова умолкла, беззвучно раскрывая рот, но не произнося больше ни слова.

— Привыкайте, господин околоточный! — Оранжевый череп уютно устроился на восхитительных коленках. Пусть и в магической сетке. И теперь млел, словно рыжий кот, свернувшийся в клубок.

— А! — подскочил околоточный от неожиданности. Это еще и говорит?! Ох и сложная работа в Страже! Пора, наверное, прибавки просить. Да к демонам все! И околоточный вывел на листе: «Мотивы необъяснимы». Думирий и не подозревал, насколько точную фразу он написал. Фразу о сущности блондинок. — Ну что ж. Продолжим.

Околоточный поставил на стол небольшой приборчик. Состоявший из колесиков, шарниров, узких планок и линз. Вверх сантиметров на тридцать торчала трубка, расширяющаяся на конце наподобие дула старинного пистолета. Покрутив пару рукояток, стражник направил одну из линз на обвиняемую. Приборчик застрекотал. На раструбе начал расти розовый шарик, весь объем которого искрился маленькими черными искорками. Когда чуть подрагивающий в воздухе шар достиг диаметра пяти пальцев, Думирий осторожно снял его соломинкой.

— Интересная у вас аура! Я сделал сотни снимков аур, но такую вижу впервые.

Обвиняемая чуть скривила губки, а череп заинтересованно (именно так — заинтересованно!) уставился на чуть подрагивающий в воздухе шар, который околоточный, едва дыша, поместил в зеркальный ящичек. Думирий покачал головой. Очень странная девушка! А вдруг она с Западного полушария? Говорят, туда ушли атланты, поставив за собой непроницаемую завесу штормов и бурь. Давно это, конечно, было. Даже первые эльфы тогда только начинали осваивать Сиреневый лес. Ну а вдруг? К сожалению, версия была слишком фантастической. Околоточный только тяжело вздохнул. Подержав несколько мгновений ладонь на зеркальной поверхности, он улыбнулся:

— Ну вот, снимок отправлен в архив. Позвольте я провожу вас в камеру, ответ наверняка придет только утром.

Обвиняемая вопросительно подняла бровь и ткнула алым длинным ногтем в горлышко.

— О, ошейник снимет десятник, как только вы окажетесь в защищенной от магического воздействия камере. Прошу простить великодушно, но таковы правила. Пройдемте.

Думирий проводил обвиняемую в камеру, откровенно любуясь ее фигуркой. И походкой. На изящество которой не влиял даже колотившийся об икры череп в магической сетке. И даже то, что череп начинал потихоньку гудеть и попытался вцепиться широко раскрытыми челюстями в стройную ножку. Околоточный, с опаской следящий за странной пылающей сущностью, вздохнул с облегчением, только когда убедился, что магическая сеть является непреодолимым препятствием для оранжевых зубов.