Блондинка сдавала в багаж…

Я поискала, куда выбросить упаковку. Ближайшая урна стояла у соседней скамейки, на которой оживленно беседовали два китайца (а может, корейца или японца). Подойдя, я кинула обертки в контейнер – и застыла, ошеломленная. Ибо урна произнесла на ломаном русском: «Спасибо вам, что вы выбросили мусор. Привет всей вашей семье. Приезжайте еще».

Китайцы, вскочив, уставились на меня. Я – на них. Через секунду они схватили свои вещи и опрометью помчались прочь, уронив недокуренные папиросы прямо на землю.

– Настя! – отчаянно позвала я.

– Что? – откликнулась та, с трудом приковыляв ко мне. – Только не говори, что это были переодетые Сергей с Максимом. Китайцами им не загримироваться.

Я выхватила у подруги пакет и швырнула его в жерло таинственного аппарата. Тот радостно повторил замечательный спич.

– Наверное, так здесь борются за чистоту? – предположила подруга.

– А почему она говорит по-русски? – возмутилась я.

– Ну… она слышала, как мы с тобой болтаем, проанализировала, определила язык…

– Ты представляешь, сколько это должно стоить? К тому же рядом с ней сидели китайцы.

Настя пожала плечами.

– Может, русские – единственная нация, пользующаяся урнами?

– Судя по состоянию наших улиц – не похоже.

– Это дома мы мусорим, а за границей стараемся показать себя с лучшей стороны. У тебя есть другое объяснение?

В этот момент запиликал мой мобильный. Звонил Максим, номер которого, несмотря на гнусные инсинуации подруги, определился как миленький. Я, прервав вежливые приветствия, тут же перешла к загадочному поведению контейнера. Собеседник подавленно смолк, а я, вспомнив о цене каждой минуты, без обиняков осведомилась, чего ему надо. Он хотел узнать, когда и где мы освободимся. Получалось, что часов в девять на причале. Сошлись на том, что он будет нас там ждать.