Блондинка сдавала в багаж…

И я, отперев дверь, смело выскочила наружу.

– Привет! – сказала я соседу, рывшемуся в карманах в поисках ключа. – Отдай корону, Вовчик, и будет тебе счастье. Не откладывай – отдай сейчас. Ну!

И я протянула руку.

– Какую корону? – выдавил Вовчик, помрачнев.

– Которую взял из моей сумки. Пойдем в твой номер, ты ее вернешь, и расстанемся друзьями. Тебе ведь она не нужна, правда?

Собеседник стоял столбом, поэтому я взяла его за рукав и повлекла вперед.

– Ммм… э? – пробормотал он, упираясь. – Она не у меня. Чеслово!

– Брату отдал? – уточнила я. – Пусть вернет. Срочно. Брату тоже ни к чему. Вернуть надо!

Короткие, четкие команды сделали свое дело. Вовчик вытащил трубку.

– Максюха, – просительно заговорил он, на глазах став меньше ростом и даже субтильнее, – вернем корону, а? Девчонкам надо, а нам нет. Чего быковать-то? Девчонки ведь. Вернем, а? – Потом повернулся ко мне: – Он говорит, сейчас приедет. Макс, он умный. Он объяснит.

Настя, стоя в дверях, наблюдала за мной с откровенным неодобрением, однако протестовать было уже поздно. Я добровольно выдала себя врагу. Теперь лучшее, что можно было сделать, – это выяснить побольше подробностей до появления умного брата.

Мы втолкнули Вовчика в наш номер и усадили в кресло.

– Зачем ты вообще забрал корону? – укоризненно спросила я. – Я от тебя не ожидала. Я думала, ты хорошо ко мне относишься и не станешь обижать.

– Я хорошо, – согласился он. – Но ты забрала мой пакет, а я забрал твой. Это честно, это по понятиям.

– Но зачем тебе? – настаивала я.

– На всякий случай. Там камушки нехилые.

– Я ведь потом объяснила – корона бутафорская, для балета. Мог бы сразу вернуть.

– Ага! А еще ты парила, что ходишь на балет для удовольствия. Я что тебе, лох, в ерунду верить? Какое от балета удовольствие? Ясно было, что врешь.

– Проконсультировался бы у ювелира, – вздохнула я.

– Ювелир в Амстердаме ржал, как лошадь, – в голосе собеседника зазвучала обида. – Говорит, чем надо было думать, чтобы принять такие камни за настоящие? А у меня что, было время думать? Я торопился.

Я кивнула. Опыт педагога подтверждал – для многих людей процесс думанья длителен и трудоемок. Да и обезьяны, за исключением самцов альфа, действуют обычно автоматически, а красивые блестящие предметы не только хватают, но и тянут в рот. Чем Вовчик хуже?

– А почему не вернул, когда ювелир подтвердил, что камни фальшивые?

– Не верю я этим иностранцам, – признался Вовчик. – Хотел уточнить у Макса. Макс, он лучше знает. Пришлось ждать Парижа. А иначе я бы тебе корону сразу отдал, правда. Я плохого тебе не хочу. Ты прикольная.

– Но почему не вернул корону в Париже? – настаивала я.

Собеседник пожал плечами:

– Я отдал ее Максу, он обещал все разрулить. Хотя ругался по-черному. Не нравится ему, что пакет мой пропал. Мне тоже не нравится, но что ж теперь, удавиться? Макс вообще зануда. Старше на год, а понту на все сто. Он парень на понтах.

Признаюсь, мне стало страшновато. Вот явится сейчас умный парень на понтах и начнет требовать свои наркотики, а я что? Извините, я спустила ваше богатство в унитаз. Но вы не огорчайтесь, не в деньгах счастье! Убивают и за меньшие суммы. Ох и сглупила же я! Корона короной, но жизнь дороже.

Не успела я это подумать, как в дверь постучали.

– Входите! – сурово разрешила Настя, и в дверях появился Максим. Вид его мне не понравился. Какой там любезный ухажер – в лучшем случае передо мной был раздражительный начальник.

– В чем дело, барышни? – высокомерно поинтересовался он. – Что вам надо?

– Вова по ошибке забрал из моего чемодана бутафорскую корону, – пояснила я. – А мне она срочно нужна. Я попросила вернуть, но Вова сказал, что корона у вас.

– Ты идиот? – повернулся Максим к Вовчику. – Идиот, конечно. Натуральный. Идиотус вульгариус, да?

– Слушай, ты! – возмутился Вовчик. – Дома – это одно, а при девушках ты на меня не выражайся. А то не посмотрю, что брат, и врежу.

– Правильно, – подначила Настя. – Чего это он тебя жить учит? Только потому, что старше? А ты зато моложе. Значит, он отсталый, а ты нет. Ты лучше знаешь, как надо.

– Точно, – обрадовался Вовчик. – Я не отсталый и знаю. Верни девчонкам корону, вот что. Я ее добыл, мне и решать.

Настя поощрительно кивнула:

– Молодец, так его! Ему завидно, что девушки тебя любят, а его нет. Девушки – это мы. А потому любим, что ты добрый и корону вернешь, а он – последний жмот. Двадцать три евро решил на нас сэкономить…

Подруга с ненавистью посмотрела на Максима. Похоже, выход на панель останется в ее памяти надолго.

– Корона стоит двадцать три евро? – удивился Максим.

– Твой ужин в кафе стоит двадцать три евро, – процедила Настя. – А платили-то мы!

К удивлению, собеседник слегка смутился.

– Я не подумал, – объяснил он. – Времени стало жаль, вот и ушел. Достали вы меня, если честно. Двадцать три евро, говорите?

Он вытащил из кошелька купюру и принялся отсчитывать три монетки. Ненавижу мелочность! От двадцати пяти, надо понимать, обеднел бы!

Мой страх исчез. Не стану я бояться какого-то крохобора.