Блондинка. Том II

И еще Норма Джин испытала прилив гордости. Эта Блондинка Актриса на экране — не кто иная, как она. Это она заставляет людей смеяться, радоваться, с добродушным пониманием относиться к человеческим слабостям и глупостям, а заодно — и к своим собственным тоже. Так чем же был недоволен бывший муж, в чем упрекал ее? Выходит, в таланте?.. Он ошибался. И ничуть я не отвратительна. Это комедия. Это искусство.

Впрочем, смеялись в зале далеко не все. Кое-где сидели одинокие мужчины и смотрели на экран с застывшей кривой усмешкой. Один из них, средних лет толстяк с тройным подбородком и жирным, как у борова, загривком, пересел поближе к Норме Джин и все время поглядывал на нее, одновременно умудряясь следить за тем, что происходит с Мэрилин Монро на экране. Нет, вряд ли он узнал ее, просто видел в ней молодую одинокую женщину, сидевшую лишь в нескольких футах от него в этом полутемном зале. Он лишь воображает, что рядом с ним сама Мэрилин. И еще хочет, чтобы я видела, что он проделывает с собой руками.

Норма Джин резко поднялась со своего места и пересела на другое, подальше от экрана и одинокого мужчины. И оказалась рядом с другим одиноким мужчиной. Неподалеку от них, в том же ряду, сидела молодая парочка — они то и дело разражались громким смехом. О, она чувствовала себя ограбленной! Это действительно отвратительно. Или скорее грустно. Одинокий мужчина с жирной шеей ни разу не оглянулся на Норму Джин, но продолжил заниматься тем же, чем занимался, робко, исподтишка, сползая на краешек сиденья. Норма Джин решила его игнорировать и обратила все свое внимание на экран. Пыталась вспомнить, что она только что чувствовала. Гордость? Кажется, да. Чувство глубокого удовлетворения? Вроде бы. Возможно, авторы всех этих восторженных рецензий и не преувеличивали. Возможно, Мэрилин Монро действительно одареннейшая комедийная актриса? Может, это вовсе не провал. И мне нет причин сдаваться. И укорять себя.

Однако, с улыбкой наблюдая за Девушкой Сверху, которую преследовал на экране изголодавшийся по сексу Том Ивелл, Норма Джин стала вспоминать, сколько раз, еще девушкой, ей приходилось пересаживаться с места на место, если она приходила в кинотеатр одна. Завороженная, не сводила она глаз с Прекрасной Принцессы и Темного Принца и не замечала, что кое-кто из зрителей, в основном одинокие мужчины, не сводят глаз с нее. И здесь, в «Сепульведе», и в других кинотеатрах. О, а «Египетский театр» Граумана на Голливуд — бульвар был в этом смысле худшим. Еще тогда, когда она была маленькой девочкой и жила на Хайленд-авеню. Одинокие мужчины приходили в кинотеатры на исходе дня, жадно обшаривали ее взглядами в темноте. Словно не веря, что им так повезло, что маленькая девочка пришла в кино одна. Глэдис предупреждала дочь, чтоб та «не садилась слишком близко» к мужчинам в зале. Но проблема была неразрешима: завидев Норму Джин, мужчины тут же перебирались поближе. Сколько же раз ей приходилось пересаживаться на другое место, еще ребенком? Однажды в Граумане контролерша посветила ей в лицо фонариком и выбранила — за то, что мешает другим смотреть. Глэдис предупреждала также, чтобы Норма Джин ни за что не заговаривала с мужчинами. Но что делать, если мужчины подходят и сами заговаривают с ней? И ходить по улице ей было велено как можно ближе к обочине. В самом освещенном фонарями месте. Чтобы меня видели. Если кто-то попытается схватить. Сделать со мной нехорошее. Вот только что именно?..

Норма Джин сидела в кресле, смеялась вместе с остальными, даже когда вдруг поняла, что слева, через два кресла от нее, примостился еще один одинокий мужчина. Как же это она не заметила его, когда садилась?.. Мужчина совершенно нагло и открыто рассматривал ее. Средних лет, но все еще моложавый, в круглых мерцающих в темноте очках. Подбородок слегка скошенный, а немного мальчишескими чертами он напомнил ей… Господи, неужели мистер Хэринг?.. Ее учитель английского! Однако куда девались его красивые светлые волосы? Норма Джин не осмелилась рассматривать мужчину слишком пристально. Если это действительно мистер Хэринг, они узнают друг друга по окончании фильма. Если нет — нет.