Блондинка в бегах

Он был обаятельный, вежливый - и с характером. Как-то один комик вылез на сцену и стал откалывать шуточки про иностранцев которые, мол, заграбастали все рабочие места. Сам знаешь, какой базар на эту тему может подняться в рюмочной. Началось-то со смешочков, а потом перешло в явные оскорбления, ну и Йозеф врезал ему так, что комик был в нокауте. Ну после такого-то станет кто-нибудь продолжать? А Йозеф не успокоился, схватил пустую бутылку с бара, разбил её и пырнул того парня осколком прямо в живот. Тут подваливает к Йозефу вышибала, а он бывший боксер, поздоровее тебя, да и повыше Йозефа на две головы. Дал он Йозефу в челюсть, а тот применил приемчик то ли дзюдо, то ли ещё чего, и отшвырнул вышибалу в другой конец зала. А после встал в центре - что-то бормочет себе под нос на своем языке, отбитое горлышко бутылки сжимает в кулаке и словно говорит: а ну, кто на меня! Тут легавый с "пушкой" появился. А Йозеф как ни в чем не бывало подошел к нему и стал тыкать в рожу своей бутылкой. А потом встал смирно и ждет с кривой улыбочкой на лице. Легавый орет ему: "руки вверх!" Йозеф не спеша поднял руки, даже отвесил легашу поклон, и дал себя обыскать. У него в кармане нашли пистолетик - маленький автоматический. Тут пришли ещё полицейские и его увели. А через час Йозеф уже сидел на своем обычном месте в баре и попивал винцо, точно ничего не случилось. Крутой был мужичок...

- Так этот Йозеф твой муж?

- Ну. Я же сказала - он был обаятельный мужчина. Представь: узнал, что я заболела и пришел проведать! И щедрый был - оплачивал мои счета. А когда я поправилась - к нему переехала, в дешевенький отель. А через неделю он просыпается утром и вдруг говорит, что уезжает в Чикаго. Не хочу ли я с ним? Я с трудом понимала его - он говорил с ужасным акцентом, но тут не раздумывая ответила: да! Выбора у меня не было. Потом он произнес целую речь о лицемерии моральных устоев в Америке. И под конец сказал, что если я хочу выйти за него замуж, он готов. А же говорю: странный был тип. Ну, а мне-то что терять - замуж так замуж. Хотя мне-то казалось, ему все по фигу и у него, наверное, жен этих было собак как нерезаных по всему миру.

В Чикаго мы поселились в меблирашках, и тут я узнала ещё про одно достоинство Йозефа - он был классный плотник. Он сделал нам миленький столовый гарнитур - прямо как из магазина. А когда мы сидели и слушали радио - телика у нас никогда не было - он мог взять в руки чурбак и за вечер вырезать из него цепь или фигурку...

- А чем он на жизнь зарабатывал? - вставил я.

Роуз пожала плечами.

- Он нигде не работал. Сидел дома и все почитывал иностранные газеты. Он читал на десяти языках, да вот с английским у него туго было. Меня он называл всякими ласковыми прозвищами - "милка", "liebling" (1). Уж не знаю, что это такое. Деньгами Йозеф не швырялся, но доллары у него водились. Никогда не видела, чтобы он ходил в банк или получал переводы. "Зелень" свою он носил в ремне. Не знаю, откуда он их брал.

- А ты не спрашивала?

- Спрашивала. Однажды, после нашей женитьбы, спросила. А он ответил на своем ломаном английском: "Милая парышня, я мноко-мноко рапотал ф сфой жизни. И тафно ушол на покой из этот пезумный мир!" Понятное дело, я интересовалась, чем он занимался и от чего ушел на покой. Так он знаешь что сделал - врезал мне пощечину. А когда меня мужик пальцем тронет - я зверею. Схватила я со стола ножницы - и на него! Он повалил меня на пол и вырвал ножницы. Помню, он стоял возле меня на коленях и улыбался такой странной улыбочкой - ну прямо как тогда в баре. А ножницы приставил мне к горлу. Я от страха язык проглотила. А он сказал: "Ты смелая, парышня. Не закричаль. Я ошень польно моку резать. Смотри, польше меня не зли! Я не злой тшеловек, если только меня не злить. Как и фсе ми". Больше я ему не задавала вопросов. А он меня больше не бил. И вот что самое поразительное: с тех пор он говорил со мной по-английски без акцента!

Роуз сделала паузу, встала и закурила. Я наблюдал за ней в сумерках.

- А почему ты с ним оставалась все это время?

- Я прекрасно понимала, что я для Йозефа - просто аппетитная девка при нем. Но куда бы я пошла? В стрптиз-бар, где мужики пялились бы на мое голое тело? Это что, лучше? А если Йозеф временами и вел себя как ненормальный, все равно жить с ним было куда легче, чем искать работу. Да он был хороший мужик. - Роуз повернулась ко мне. - Тебе это не шокирует?

- Нет. - И я подумал, не такая ли она "просто аппетитная девка", которую и мне приятно иметь при себе. И многие ли хмыри имели при себе такую аппетитную блондинку...

- Неправда, Мики, шокирует. У тебя это на лице написано. Но я даже рада, что шокирует, потому что с прежней жизнью покончено. Впереди годы и годы, которые я готова посвятить тебе!

- Ну ладно, шокирует, шокирует, - сказал я, потому что ей хотелось это услышать. - А теперь расскажи мне про Йозефа.

Роуз присела на край кровати. На фоне дверного проема четко вырисовался её темный силуэт с сигаретой в руке.