Блондинка в бетоне

– А, понятно. Вы хотите продолжить свое профессиональное взаимодействие и навестить его дома? Возможно, попав туда с помощью какой-то уловки? Но вы же не сможете свободно там передвигаться.

– Может, и смогу, если кто-то другой отвлечет его внимание. Я пойду не один.

Локке подался вперед, его глаза снова загорелись.

– А что, если вы его задержите, а я посмотрю? Я ведь эксперт в этом деле, Гарри. Отвлечь его внимание вам удастся лучше. Пока вы будете разговаривать на профессиональные темы, я попрошусь в ванную. Я быстрее пойму…

– Забудьте об этом, доктор Локке! Послушайте, это совершенно исключено. Понимаете? Это слишком опасно. А теперь – вы хотите мне помочь или нет?

– Ладно, ладно. Я снова прошу прощения. Я пришел в такое волнение потому, что этот человек, поскольку цикл его убийств составляет семь месяцев с лишним, почти наверняка хранит у себя трофеи, питающие его фантазии и позволяющие воссоздать атмосферу этих убийств; таким образом он подавляет в себе желание физически действовать.

– Понятно.

– Вы столкнулись с необычно длинным циклом. Поверьте мне, в течение этих семи месяцев желание действовать, желание пойти и убить никуда не исчезает. Оно все время присутствует. Помните, я давал показания насчет эротической матрицы?

– Помню.

– Ну вот, ему нужно заполнить эту эротическую матрицу. Как он этого добивается – в последние семь-восемь месяцев? Ответ заключается в том, что у него есть трофеи, которые напоминают ему о прошлых достижениях, – я имею в виду убийства. Эти вещи позволяют ему оживить свои фантазии. В конечном счете это все равно не поможет, однако таким образом он может удлинить цикл, сопротивляясь желанию действовать. Он понимает, что чем меньше он убьет, тем меньше вероятность, что его поймают.

– Если вы не ошибаетесь, с начала цикла прошло уже почти восемь месяцев. Это означает, что он уже на грани, изо всех сил пытаясь сохранить над собой контроль. И в то же время у нас есть эта записка и это странное стремление не остаться незамеченным. Желание встать и сказать: «А я лучше Кукольника. Я продолжаю действовать! Если вы мне не верите, проверьте, что я оставил в бетоне там-то и там-то». Записка демонстрирует серьезный распад личности в тот самый момент, когда он прилагает титанические усилия, чтобы подавить в себе желание. Он ведь уже семь с лишним месяцев как возбужден!

Загасив сигарету о край корзины для бумаг, Босх швырнул ее внутрь и достал из кармана свой блокнот: «Одежда жертв – и жертв Кукольника, и жертв Последователя – так и не была найдена. Он может использовать ее в качестве трофеев?»

– Такое возможно, но вы пока спрячьте свой блокнот, Гарри. Тут все проще. Вспомните, ведь он выбирает жертвы, увидев их на пленке? Так вот видео – это лучший способ оживить свои фантазии. Если вы сумеете от него оторваться, поищите видеопленки. И камеру.

– Он снимал убийства, – сказал Босх.

Это был не вопрос. Он просто повторял мысль Локке, подготавливая себя к тому, что его ждало у Мора.

– Конечно, тут нельзя ничего гарантировать, – сказал Локке. – Кто его знает. Но он бы на это поставил. Помните Уэсли Додда?

Босх отрицательно покачал головой.

– Года два назад его казнили в Вашингтоне. Повесили. Он убивал детей. Любил вешать их в шкафу, на плечиках для одежды. А еще он любил снимать все это на «Полароид». После ареста полиция нашла аккуратно оформленный фотоальбом, полный снимков маленьких мальчиков, которых он убил – повесил в шкафу. Он даже нашел время, чтобы к каждому снимку сделать пояснительную надпись. Жуткая вещь, однако уверяю вас, что такой фотоальбом спас жизнь другим маленьким мальчикам. Без всякого сомнения! Потому что он мог использовать его, чтобы удовлетворять свои фантазии и никого не убивать.

Босх кивнул в знак того, что понял. Где-то в доме у Мора он найдет видео или, может быть, фотогалерею, от которой большинство людей вывернет наизнанку. Однако самого Мора эта вещь уже восемь месяцев удерживает на краю пропасти.

– А Джеффри Дамера не помните? – спросил Локке. – Из Милуоки? Он тоже был фотографом. Любил снимать трупы и части трупов. Это помогало ему многие годы оставаться вне поля зрения полиции. Но потом он стал хранить сами трупы. Это и было его ошибкой.

Некоторое время они сидели молча. В голове Босха теснились ужасные картины, о которых только что шел разговор. Словно пытаясь прогнать эти образы, он потер глаза.

– Как там говорится о фотографиях? – сказал наконец Локке. – Ну, в телерекламе. Что-то вроде «то, что все время дарит радость»… Для серийного убийцы видеозапись играет ту же роль.

Перед тем как покинуть кампус, Босх заглянул в студенческое общество и нашел там книжный магазин. В секции психологии и общественных наук он обнаружил стопку книг Локке о порнографии. Та, которая лежала сверху, обтрепалась по краям – ее много листали. Босх взял себе следующую.

Когда девушка-продавщица раскрыла книгу, чтобы посмотреть цену, на странице оказался черно-белый снимок голой женщины, делавшей минет мужчине. Девушка покраснела, а Босх прямо-таки побагровел.

– Простите, – только и сказал он.