Блондинка в бетоне

Хороший ход, подумал Босх с той долей цинизма, с которой он рассматривал все это дело, – польстить судье первой же фразой. Он окинул взглядом склонившуюся над своими записями Чандлер. Над верхней пуговицей ее блузки виднелась большая булавка с круглым черным ониксом, мертвым и тусклым, как глаз акулы. Волосы были зачесаны назад и уложены в сугубо деловом стиле. Одна прядь волос, однако, выбивалась из общего ряда, и это помогало создать образ женщины, не обращающей внимания на собственную внешность и полностью сосредоточенной на своей работе, а точнее, на текущем деле и на том возмутительном попрании закона, которое позволил себе ответчик. Босх был уверен, что эту прядь Чандлер специально оставила висеть.

Босх вдруг вспомнил то тягостное ощущение, которое он испытал, когда узнал, что против него будет выступать Чандлер. Это известие обеспокоило его гораздо больше, чем то, что вести процесс назначен судья Кейес. Чандлер действительно знала свое дело – именно за это ее и прозвали Мани.

– Я хотела бы немного провести вас по этой дороге, – сказала Чандлер, и Босху даже почудилось, что в ее речи прозвучал южный акцент. – Я просто хочу рассказать, в чем заключается это дело и что именно, как мы полагаем, должны подтвердить имеющиеся доказательства. Дело это касается гражданских прав и затрагивает трагический эпизод со стрельбой, в ходе которого человек по имени Норман Черч погиб от руки полицейского.

Здесь она сделала паузу. Вовсе не для того, чтобы заглянуть в свои записи, а чтобы привлечь максимум внимания к тому, что она сейчас скажет. Босх взглянул на присяжных. Семеро мужчин и пять женщин. Трое черных, три «латинос», один азиат и пятеро белых. Все они смотрели на Чандлер с напряженным вниманием.

– Дело это, – сказала Чандлер, – о полицейском, которому было мало его собственной работы и тех обширных прав, которые она ему дает. Ему захотелось взять на себя еще и вашу работу. И работу судьи Кейеса. И работу штата по исполнению приговоров и решений, которые выносят судьи и присяжные. Он захотел всего сразу. Это дело о детективе Гарри Босхе, который сейчас сидит на скамье ответчика.

И она указала на него пальцем, растягивая при этом слово «от-вет-чи-ка». Белк немедленно вскочил с места и выразил свой протест.

– Миз Чандлер, нет нужды указывать пальцем на моего клиента или устраивать тут саркастические вокализации. Да, мы сидим за столом ответчика – потому что это гражданское дело, а в нашей стране каждый имеет право подавать иск против кого угодно, даже семья…

– Возражение, ваша честь! – крикнула Чандлер. – Он использует свое возражение в попытке еще больше опорочить миссис Черч, которой никогда не предъявлялось никаких обвинений ввиду…

– Хватит! – рявкнул судья Кейес. – Возражение принимается. Миз Чандлер, не надо ни на кого указывать пальцем. Мы все здесь знаем, кто мы такие. Не следует также придавать своим словам какую-либо подстрекательскую окраску. Слова и так бывают красивыми или безобразными, и пусть они говорят сами за себя. Что же касается мистера Белка, то меня чрезвычайно раздражает, когда адвокат противной стороны прерывает чью-то вступительную или заключительную речь. У вас еще будет возможность высказаться, сэр. Советую вам не делать возражений, пока мисс Чандлер произносит свою речь, – разве что она допустит какие-то вопиющие нарушения прав вашего клиента. То, что на него указывают пальцем, не служит основанием для протеста.

– Спасибо, ваша честь! – хором сказали Белк и Чандлер.

– Продолжайте, миз Чандлер. Как я уже говорил сегодня утром на предварительных слушаниях, я хочу, чтобы вступительные заявления были произнесены до конца дня. К тому же на четыре часа у меня назначено еще одно дело.

– Спасибо, ваша честь, – снова сказала она. И, вновь повернувшись к присяжным, добавила: – Леди и джентльмены, всем нам нужна наша полиция. Все мы надеемся на нашу полицию. Большинство полицейских – подавляющее их большинство – выполняют свою неблагодарную работу, и выполняют ее хорошо. Управление полиции – неотъемлемая часть нашего общества. Что бы мы делали, если бы не могли положиться на сотрудников полиции, призванных «служить и защищать»? Однако смысл нашего процесса вовсе не в этом. Смысл его в том, как мы должны поступить, если один из представителей полиции начинает нарушать установленные законы и правила. То, о чем мы говорим, называется «безответственный коп». А собранные доказательства обязательно покажут, что Гарри Босх и есть такой безответственный коп, который четыре года назад решил стать судьей, коллегией присяжных и палачом одновременно. Он застрелил человека, которого считал убийцей. Да, отвратительным серийным убийцей, но в тот момент, когда ответчик решил вытащить свой пистолет и выстрелить в мистера Нормана Черча, для того, чтобы так думать, не было никаких юридических оснований.