Блондинка в бетоне

– Очень многое. Это немедленно привлекло мое внимание, так как мы никогда не сообщали прессе, что убийца хранит принадлежавшую жертвам косметику. Просочилась информация о том, что он раскрашивает их лица, но о том, что он еще и сохраняет косметику, – об этом не сообщалось. Поэтому когда она сказала мне, что видела эту коллекцию косметики, все сразу сошлось. Это убедило меня в том, что ее информация достоверна.

Босх отпил воды из чашки, которую поставил перед ним судебный пристав.

– Ну хорошо, и что же вы сделали потом? – спросил Белк.

– Мне пришло в голову, что за то время, пока она мне звонила, а я забирал ее и вез в Гиперион, он мог уйти и выбрать другую жертву. Поэтому я посчитал, что там вполне может быть другая женщина, которой угрожает опасность. Я вышел из машины и побежал.

– Почему вы не вызвали подкрепление?

– Прежде всего я считал, что уже поздно дожидаться подкрепления, что у меня нет и пяти минут. Если там еще одна женщина, за пять минут он мог лишить ее жизни. Во-вторых, у меня не было с собой ровера. Я не мог позвонить, даже если бы захотел…

– Ровера?

– Переносной рации, которую детективы обычно берут с собой на задание. Беда в том, что на всех их не хватает. А так как я собирался ехать домой, то не стал ее с собой брать, поскольку не собирался возвращаться до следующей вечерней смены. Иначе на следующий день еще одного ровера кому-то не хватило бы.

– Итак, вы не могли вызвать подмогу по рации. А как насчет телефона?

– Это был жилой квартал. Я мог выехать оттуда и найти телефон-автомат либо постучать в чью-нибудь дверь. Но было уже около часа ночи, и люди вряд ли быстро открыли бы одинокому мужчине, уверяющему, что он полицейский. Все упиралось во время. Я считал, что времени у меня нет, так что нужно было подниматься туда одному.

– И что же произошло?

– Считая, что кому-то грозит неминуемая опасность, я вошел в дверь без стука, держа в руках пистолет.

– Вы открыли ее ударом ноги?

– Да.

– И что же вы увидели?

– Прежде всего я объявил о себе. Я крикнул: «Полиция!» Сделав несколько шагов в глубь помещения – это была мастерская, – я увидел мужчину, позднее идентифицированного как Черч, который стоял возле кровати. Это была раскладывающаяся диван-кровать.

– И что же он делал?

– Он стоял голый, рядом с кроватью.

– Вы увидели там кого-нибудь еще?

– Нет.

– И что же дальше?

– Я крикнул что-то вроде «Стой!» или «Не двигаться!» и сделал еще один шаг в глубь помещения. Сначала он не двигался. Но потом вдруг протянул руку к кровати и сунул ее под подушку. Я крикнул «Нет!», но он не остановился. Я видел, что он как будто что-то взял и стал вытаскивать оттуда. Я выстрелил один раз, и это его убило.

– Насколько далеко от него вы находились?

– В шести метрах. Там одна большая комната, и мы находились на противоположных ее сторонах.

– Он что, сразу умер?

– Он умер очень быстро. Он упал поперек кровати. Вскрытие потом показало, что пуля попала ему под правую руку – ту, которую он совал под подушку, – и прошла навылет через грудь. Она поразила ему сердце и оба легких.

– Что вы сделали, когда он упал?

– Я подошел к кровати, чтобы проверить, жив ли он. В тот момент он был еще жив, поэтому я надел на него наручники. Через несколько секунд он умер. Тогда я приподнял подушку. Пистолета под ней не было.

– А что там было?

– Величайшая загадка, – глядя прямо на Чандлер, сказал Босх. – Он тянулся за париком.

Чандлер сидела, склонив голову, и что-то писала, но тут она остановилась и посмотрела на Босха. Их взгляды встретились, и она произнесла:

– Возражение, ваша честь!

Судья согласился с тем, что замечание Босха о величайшей загадке надо вычеркнуть. Задав еще несколько вопросов, относящихся к месту происшествия, Белк перешел к расследованию относительно Черча.

– Вы ведь в нем больше не участвовали, не так ли?

– Нет, пока шло расследование моих действий во время инцидента со стрельбой, меня перевели на канцелярскую работу. Таков обычный порядок.

– Ну, а вас известили о результатах обследования квартиры Черча?

– В общих чертах. Поскольку я участвовал в расследовании с самого начала, меня держали в курсе.

– И что же вы узнали?

– Что найденная в ванной косметика имеет отношение к девяти жертвам.

– Были ли у вас какие-нибудь сомнения или, может быть, вы слышали, чтобы кто-нибудь из расследовавших это дело сомневался в том, что Норман Черч несет ответственность за смерть этих женщин?

– Этих девяти? Нет, никаких сомнений не было. Никогда.

– Детектив Босх, вы слышали показания мистера Вечорека о том, что он находился вместе с мистером Черчем в ту ночь, когда была убита одиннадцатая жертва, Ширлин Кемп. Вы уже видели видеозапись, представленную здесь как вещественное доказательство. И что же, у вас не возникло никаких сомнений?

– Насчет именно этого дела – да, сомнения есть. Однако Ширлин Кемп не входила в число тех девяти жертв, чья косметика была найдена в квартире Черча. Ни я, ни кто-либо другой из состава спецгруппы не сомневается, что Черч убил девять этих женщин.