Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход

— Но он погиб, Говард. Задолго до того, как я встретила Роджера. Какое это имеет значение? Роджер все знал. Я всегда носила девичью фамилию. Пришлось тогда ее оставить. Эта фамилия стояла у меня в паспорте. Потом, когда его убили в бою… — Она умолкла, медленно выдохнула и тихо уронила руку на колени. — Все кончено, все прошло, все потеряно.

— А Роджер действительно знал? — осторожно спросил он.

— Кое-что знал, — сказал я. — Имя Фрэнк Марстон ему было знакомо. Я однажды спросил его об этом, и у него в глазах мелькнуло страшное выражение. Но он не сказал, в чем дело.

Пропустив это мимо ушей, она обратилась к Спенсеру.

— Ну, конечно, Роджер все знал. — Теперь она улыбалась Спенсеру терпеливо, словно он туго соображал. Ну и приемчикам они обучены.

— Тогда зачем лгать насчет дат? — сухо осведомился Спенсер. — Зачем говорить, что человек пропал в 1940 году, когда он пропал в 1942-м? Зачем носить значок, который он не мог подарить, и настаивать, что это его подарок?

— Может быть, я была как во сне, — мягко произнесла она. — Или, скорее, в кошмаре. Сколько моих друзей погибло в бомбежке. В те дни, говоря «спокойной ночи», мы старались, чтобы это не прозвучало как прощание навсегда. Но часто так и случалось. А прощаться с солдатами было еще хуже. Убивают всегда хороших и добрых.

Он ничего не сказал. Я тоже. Она взглянула на кулон, лежавший на столе.

Взяла его, снова повесила на цепочку на шее и спокойно откинулась назад.

— Я понимаю, что не имею права устраивать вам перекрестный допрос, Эйлин, — медленно сказал Спенсер. — Забудем об этом. Марло поднял слишком много шуму вокруг значка, свидетельства о браке и прочего. Честно говоря, он сбил меня с толку.

— Мистер Марло, — безмятежно ответила она, — поднимает много шуму по пустякам. Но когда дело доходит до вещей серьезных — например, когда надо спасти человеку жизнь, — он гуляет у озера, любуется дурацкими моторками.

— И вы никогда больше не видели Фрэнка Марстона, — сказал я.

— Конечно, ведь он умер.

— Откуда вы знали, что он умер? Красный крест не сообщал о его смерти. Он мог попасть в плен. — Ее внезапно передернуло.

— В октябре 1942 года, — медленно сказала она, — Гитлер издал приказ, чтобы всех пленных коммандос передавали в гестапо. Мы все знаем, что это значит. Пытки и безвестная смерть в гестаповских застенках. — Она снова вздрогнула. Потом выпалила:

— Вы страшный человек. В наказание за пустячный обман заставляете меня переживать все это снова. А если бы кто-нибудь из ваших близких попал им в руки, и вы понимали бы, что ему выпало на долю? Неужели так странно, что я попыталась создать себе другие воспоминания — пусть и ложные?

— Мне нужно выпить, — заявил Спенсер. — Очень нужно. Вы позволите?

Она хлопнула в ладоши, и, как обычно, из воздуха возник Кэнди. Он поклонился Спенсеру.

— Что желаете пить, сеньор Спенсер?

— Неразбавленный виски, и побольше, — велел Спенсер.

Кэнди отправился в угол и откатил от стенки бар. Поставил на него бутылку и налил в стакан приличную порцию. Вернулся и поставил его перед Спенсером. Повернулся, чтобы уйти.

— Кэнди, — спокойно произнесла Эйлин, — может быть, мистеру Марло тоже хочется выпить.

Он остановился и взглянул на нее мрачно и упрямо.

— Нет, спасибо, — сказал я. — Мне не надо.

Кэнди фыркнул и удалился. Снова воцарилось молчание. Спенсер отпил половину и закурил. Обратился ко мне, не глядя на меня.

— Вероятно, миссис Уэйд или Кэнди отвезут меня обратно в Беверли Хиллз. Или возьму такси. Насколько я понимаю, вы уже все сказали.

Я сложил копию брачного свидетельства. Убрал ее в карман.

— Уверены, что вам так будет удобнее? — спросил я у него.

— Так всем будет удобнее.

— Хорошо. — Я встал. — Наверно, глупо я поступил. Вы крупный издатель, мозги вам положены по профессии — если я не ошибаюсь — и я думал, вы поймете, что я сюда явился не спектакль разыгрывать. — Я копался в истории и тратил собственные деньги, добывал информацию не для того, чтобы покрасоваться. Я заинтересовался Фрэнком Марстоном не потому, что его убили гестаповцы, не потому, что миссис Уэйд носит поддельный значок, не потому, что она путается в датах, не потому, что они наспех поженились в военное время. Когда я начал расследование, я вообще ничего этого не знал. Знал только его имя. И как вы думаете, откуда я его узнал?

— Несомненно, кто-то вам сказал, — отрывисто бросил Спенсер.

— Верно, мистер Спенсер. Человек, который знал его после войны в Нью-Йорке, а потом видел его здесь с женой в ресторане Чейзена.

— Марстон — довольно распространенное имя, — возразил Спенсер и прихлебнул виски. Он наклонил голову к плечу, и его правое веко еле заметно дрогнуло. Тогда я снова сел. — Даже у Фрэнка Марстона наверняка были тезки. Например, в нью-йоркской телефонной книге девятнадцать Говардов Спенсеров. Четверо из них просто Говарды Спенсеры без среднего инициала.

— Прекрасно, а как, по-вашему, у скольких Фрэнков Марстонов поллица было снесено снарядом замедленного действия, а потом покрыто шрамами от пластической операции?