Блондинка вне закона

Сэм отсутствовал ровно тридцать одну секунду — я засекла по часам, глядя на дверь и ожидая, когда он вернется. Все-таки я испугалась сильнее, чем была готова в этом признаться. Поставив портфель на стол, Сэм подошел к входной двери, сорвал с нее записку и принес мне. Затем зачем-то поправил безукоризненно уложенные волосы. Он употреблял так много всяких муссов, что я была готова поклясться — когда-нибудь он ими просто отравится. Другой причиной фатального исхода может стать вдыхание чрезмерного количества лака для волос. Не могу сказать наверняка, но подозреваю, что он будет первой в мире жертвой ухода за волосами.

Невзирая на этот недостаток, Сэм был очень даже привлекателен. Высокий, стройный, но не тощий. Лет двадцати пяти. Глаза серо-голубые. Загорелый. Умный. Обожает ходить по магазинам. Обладает прекрасным чувством меры и цвета. Всегда знает, где продается товар со скидкой. Если бы не его сексуальная ориентация, из него получился бы классный муж или, на худой конец, славный бойфренд. Но в реальной жизни все по-другому. Хорошие парни либо женаты, либо геи. В моем воображении тотчас возник образ Лайама и его экс-супруги в минуты страсти.

— Что с тобой? — спросил Сэм, опускаясь на одну из двух непарных табуреток из разряда тех, что стоят в питейных заведениях возле барной стойки. — На тебе лица нет. Переживаешь из-за этой дурацкой записки? Может, все-таки позвоним в полицию?

И что мы скажем? Это примерно из той же оперы, что и убийства, которые я не могу доказать. Я отрицательно покачала головой.

— Нет, это, скорее всего, чья-то глупая шутка.

— Тогда это, судя по всему, ублюдки из квартиры 3С. Ведь написали же они краской из баллончика слово «педик» на двери моей квартиры. Правда, когда я пожаловался их мамаше, та даже бровью не повела.

— Ты ревмя ревел, когда стучался к ним в квартиру, — вспомнила я. — Она тогда здорово распсиховалась, но, насколько мне помнится, все-таки прислала чек, чтобы покрыть твои расходы по покраске двери.

Сэм вздохнул, ему явно нравилось чувствовать себя несчастным.

— Это были слезы разочарования, — поправил он меня таким тоном, будто собрался прочитать монолог из шекспировской пьесы. — Потому что я… неповторим, мне приходится часто страдать из-за непонимания и насмешек окружающих.

Я театрально закатила глаза.

— Не говори ерунду. Разве родственники и друзья когда-нибудь чурались тебя? Вспомни, в свое время тебя даже избрали королевой на встрече выпускников твоей прогрессивной средней школы. Не хочу слышать жалоб типа «я бедный гей, меня никто не понимает». Мы ведь с тобой знаем — ты лил слезы по поводу эстетического безвкусия, с которым была сделана надпись.

— Это точно, — признался Сэм. На мгновение в его глазах сверкнула искорка лукавства, однако лицо тотчас приняло серьезное выражение. — Так все-таки, что мы будем делать с этим, Финли? — Он постучал пальцем по злополучной записке. — Мне правда страшно — ведь тебе угрожают.

Я растерянно провела рукой по волосам, все еще не в состоянии решить: то ли мне принимать экстренные меры, то ли ничего не делать и покориться судьбе. Не делать ничего — это способ наименьшего сопротивления, уж он-то мне хорошо знаком.

— Уверена, что это полная чушь, — бодро ответила я, чтобы успокоить и Сэма, и себя.

Вот только кого я хочу обмануть? Ведь нервы мои натянуты как струны, а мысли галопом скачут в голове, сменяя одна другую с сумасшедшей скоростью. Скажу честно, было страшно, но одновременно мною овладело какое-то извращенное возбуждение. Потому что если кто-то угрожает мне, из этого следует, что мое расследование привлекло к себе внимание.

Теперь остается лишь решить, что делать дальше.

— Может, и чушь, но я позволю себе с этим не согласиться, — сказал Сэм таким тоном, будто он здесь главный. — Кстати, что все это такое? — спросил он, указав на сваленные кучей бумаги, которые я привезла с собой.

— Это нужно мне по работе.

Сэм удивленно заморгал, словно я только что процитировала атомные числа всех химических элементов вселенной.

— По работе? Что с тобой, Финли? Ведь уикэнд для тебя все равно что суббота для правоверного иудея. Ты, должно быть, сильно проштрафилась, если тебе велели провести эти выходные в юридическом чистилище.

— Это исключительно мой выбор, — улыбнулась я. — Мне нужно кое-что выяснить по одному делу.

— Делу? — передразнил меня Сэм. — Все твои клиенты — покойники.

Вместо возражения я несколько минут грузила его рассказами о том, что мне удалось выяснить. Сэм все это время безмолвно слушал. Когда я закончила, он тихонько присвистнул.

— Неужели ты и впрямь считаешь, что Сара Уитли ждала три года, прежде чем превратиться в холодную, расчетливую убийцу? Да и зачем ей убивать присяжных?

Именно этим вопросом я сама терзалась несколько последних дней.

— Куда логичнее было бы, — продолжал Сэм воодушевленно, — отомстить врачам и медсестрам, не сумевшим вовремя справиться с послеоперационной инфекцией. Однако почему-то она этого не сделала.

На такой довод нечем было возразить. Только смутные предположения, но они не в счет.